Сестра нацгвардейца, который устроил стрельбу на «Южмаше», рассказала о вере Артема, его связи с Россией и увлечениях до армии

Сестра Артема Рябчука, Юлия, рассказала, что в поведении брата во время службы произошли перемены. За месяц до трагедии он прервал общение с одним из своих друзей, также изменился стиль его общения.

Сестра Артема поделилась своим мнением касательно произошедшего, а также рассказала о его детстве, вере и связях с Россией в интервью Игорю Мосийчуку.

• Юлия, расскажите вообще про Артема. Как он рос? Чем он увлекался?

— Я вам могу сказать, что он был обычным мальчиком. Ничего такого я за ним странного не замечала. Он дружелюбный, у него были друзья. Все, что пишут в интернете [про его обособленность — прим. ред.] — это все выдумка чистой воды. Дружил, был лидером в команде. Он увлекался волейболом. Любил играть на пианино, играл на кларнете еще. Последние годы он научился записывать электронную музыку и создал свой канал на Youtube, туда выкладывал. Такие у него были увлечения.

• Писали, что Артем является профессиональным стрелком. Что он проходил где-то обучение. Скажите, пожалуйста, это соответствует действительности?

— Конечно нет. Насколько я знаю, у нас даже тира в городе нет. Я никогда его не ловила за таким и не могу сказать точно занимался ли стрельбой. Но знаю, что не был профессиональным стрелком.

• В связи с взаимоотношениями между Украиной и РФ начинают рассказывать о том, что возможно было какое-то влияние на него со стороны России, потому что там живете вы. Там живет его мать. Вы можете рассказать, как оказались в России Вы? Когда это произошло? Как оказалось в России мать Артема? Как это произошло?

— В России я очень давно. С 2013 года. Я сюда переехала, когда вышла замуж. Российской связи, конечно, тут уж приплели. А мама жила постоянно в Броске. Когда Артем ушел в армию, она его провела, и со спокойной совестью поехала ко мне, помогать с детьми. Потому что она одна, ей там грустно и одиноко.

• Соседи многие говорят, что ваша семья верующая. И что это могло как-то отразиться на Артеме. Скажите, к какой конфессии принадлежите? И действительно ли это правда?

— Да, мы верующие. Мы — евангельские христиане-баптисты. При этом то, что пишут СМИ, что мы отстранились от соседей — это неправда. Абсолютно нет. Мы общались. Наша вся улица. Мы все дружили общались, поэтому это очередная выдумка.

• Артем общался с мамой и с Вами? Вы знали, как он служит? Какие-то особенности? Как проходила его служба?

— Он с мамой общался, я была свидетелем. Он, во-первых, сам рвался в армию. Он очень хотел служить, не понимал, зачем избегать. Когда приехал на курс молодого бойца, он был весьма доволен, потому что там все ребята одногодки, примерно одни интересы. Было весело им. Столько веселых фотоотчетов у них было. Я так поняла, что ему там нравится. Единственное, не привык рано вставать. Это все, на что он жаловался. Артем говорил, что вкусно кормят и все ему нравилось. Но когда он перешел непосредственно в армию уже стало [хуже — прим.ред.]. Но он не жаловался. Он говорил, что там очень строго, но про прессинг не рассказывал. Видимо, жалел нервы наши.

• Было ли что-то подозрительное — в переписках, в разговоре?

— Мы заподозрили что-то неладное уже спустя время. Мама обратила внимание на то, что у Артема лексикон изменился. В переписке были слова, которые он раньше не употреблял. Также он попросил деньги на ремонт телефона. Сейчас мы начинаем подозревать, что, скорее всего, телефон у него отобрали, и общались от его имени с мамой. Сейчас еще вспоминаю, что Артем перестал общаться с другом, с которыми они очень хорошо общались. Где-то за месяц до этого.

• Ваше личное мнение, что такого должно было произойти, чтобы случился вот такой психологический излом?

—  Мне кажется, что это что-то сверхъестественное, что-то очень допекло. Видимо, какой-то накопительный эффект даже был. Он не из таких, чтобы так мстить жестко. Я не знаю, что там произошло на такого, если он решил, что провести жизнь в тюрьме — это единственный выход. Значит действительно были веские причины. Другого у меня нет объяснения.

• Скажите, какая реакция людей, соседей? Общаются, поддерживают, осуждают?

— В основном поддержка. Я практически не сталкиваюсь с осуждением. Никто не понимает, как и что там произошло, но все понимают, что его довели до края. Никто не верит в то, что он мог вот так взять и расстрелять. Просто так.

• Что Вы ожидаете? Чего бы вы хотели в этом деле? Я понимаю, что это трагедия, я понимаю что это ваш брат. В то же время 5 погибших, как вы видели, результат.

— Единственное, чего мне действительно хочется, чтобы было все максимально справедливо, чтобы прозрачно все рассматривалось, чтобы учитывались все обстоятельства, чтобы все были допрошены, чтобы выяснилось, что там на самом деле происходило. Чтобы эта трагедия стала точкой и закончились, наконец, эти издевательства над солдатами. Потому что столько всего всплыло сейчас, столько всего стало известно. Вот и очень хочется, чтобы справедливость восторжествовала, чтобы все виновные понесли заслуженное наказание.

• Ваше мнение. Сможет ли общественность добиться справедливости?

— Это очень резонансное дело. Есть много неравнодушных людей, столько поддержки оказывается нам. Но я думаю, что должна существовать справедливость. Потому что дальше так продолжаться не может.

Информатор