Свидетель истории. Герою публикации довелось поработать в КБ «Южное» с легендарными Янгелем, Уткиным и Конюховым

Юрию Дмитриевичу – 88, и он помнит наш город еще тогда, когда вместо элитных иномарок по улицам ездили телеги, запряженные лошадьми.

Такие разные дяди

— Родился я 3 февраля 1933 года в Днепропетровске, во второй рабочей больнице. Родился и начал хулиганить, — улыбается Юрий Дмитриевич. – Мой папа Дмитрий Алексеевич и мама Валентина Игнатьевна работали на металлургическом заводе им. Петровского. Отец работал экономистом. Он был выходцем из очень большой семьи. У моей бабушки Саши было 14 детей — 13 мальчишек и одна дочка. Голод и тиф забрали жизнь 9 детей. Осталось пятеро. Все сыновья. ПаОдин из братьев — Михаил Алексеевич — был вторым секретарем обкома партии в Днепропетровске, когда обком возглавлял Хатаевич.

— В 1937 году Хатаевича расстреляли, а моего дядю отправили на 10 лет в ссылку. Больше мы его никогда не видели и ничего о нем не слышали. Только письмо одно получили. Он его написал на папиросной бумаге, когда его везли в арестантском вагоне. Дядя выбросил письмо на перроне в каком-то из городов по пути следования. Кто-то подобрал и, спасибо за это, отправил по адресу, который был указан в письме, — говорит Борисов.

Еще один дядя Юрия Борисовича — Николай Алексеевич — работал секретарем у знаменитого главы временного правительства Александра Керенского. Невзирая на близость к «выдающемуся контрреволюционеру», дядя избежал репрессий.

— Жил дядька в Москве, в Малокаретном переулке, и я несколько раз приезжал к нему в гости. Как-то спросил у него, правда ли, что Керенский бежал в женском платье, как написано в учебнике истории ВКП(б). Дядя ответил, что это выдумка. Что Керенский тогда был одет не в платье, а в матросскую форму. И это позволило ему избежать ареста. Так дядька говорил, и очевидцам события нужно верить, — считает Юрий Дмитриевич.

Третий дядя Юрия Борисова — Константин Алексеевич — был функционером в партии эсеров. Советская власть и с ним поступила на удивление гуманно, всего лишь отправив в ссылку в экзотический город Ташкент.

— После ссылки дядя вернулся в Днепропетровск и работал тут главным санитарным врачом города, — рассказывает Юрий Борисов. – А еще один мой дядя работал артистом в Днепропетровском драматическом театре. Вот такие у меня дядьки необычные.

Но жизни маленький Юра Борисов учился у пятого брата – у своего отца.па был самым младшим ребенком в семье.

2 миллиона рублей

Когда началась война, отец Юрия Борисовича должен был вместе с заводом эвакуироваться в Орск.

— Завод уже полностью эвакуировался, а папа напоследок решил проверить сейфы, бухгалтерию, плановые отделы – то, что не везли в Орск. И в одном из сейфов обнаружил 2 миллиона рублей. Отец сложил документы и деньги из сейфа в мешок, попросил знакомого, чтобы тот довез его до железнодорожной станции Баглей в Днепродзержинске. И знакомый довез его на пожарной машине до станции. Папа сдал найденные деньги. На них можно было купить, как он мне потом рассказывал, 3 самолета ИЛ-2 или 4 танка Т-34, — говорит Борисов.

За этот поступок отец Юрия Борисова был награжден орденом Ленина. После Орска он переехал в Новосибирск, где в то время жил Юрий Борисов с матерью.

— На тот момент мои родители уже были в разводе, но папа приходил к нам в гости. Когда он рассказал матери о том, что вернул 2 миллиона рублей, она ответила, что «Борисовы всегда были дураками». И тогда я первый услышал, как шлепнула отцовская рука по материнской щеке. Он ей тогда так строго-строго сказал: «Это деньги людские», — вспоминает Борисов.

Символическая вмятина

До войны Юрий Борисов проживал с родителями на третьей Чечеловке.

— Я считался маленьким бандитом. Маленький, а всю третью Чечеловку держал под контролем. Попробовал бы туда кто-то из чужих пацанов прийти — мы бы шустро допрос устроили, – смеется Борисов.

Однажды Юрий Дмитриевич стал свидетелем аварии. Это событие, в котором, к счастью, никто не пострадал, мальчишеская память сохранила на долгие годы.

— Мы переехали на проспект Петровского, когда я пошел в первый класс. Жили в квартире длинного трехэтажного дома. Вокруг него были палисадники, окруженные высокими кирпичными бордюрами. Это сейчас автомобилей больше, чем людей, а раньше их очень мало было. Колесили по нашему городу так называемые трехтонки и полуторки. Остальной транспорт – это запряженные лошадьми телеги. Однажды мы с ребятами играли на улице. Смотрим — едет «трехтонка» и вдруг — бац! — как врежется в кирпичный бордюр! Машина особо не пострадала, и на водителе ни царапины. Единственный пострадавший – высокий кирпичный бордюр, на нем осталась вмятина. Мы с мальчишками её обследовали каждый день! Вы не можете себе представить, каким счастьем для нас, пацанят, была эта авария!

Самое удивительное — что с тех предвоенных времен никто эту подпорную стенку не ремонтировал, вмятина дожила до нынешнего времени, но об этом чуть ниже.

Город довоенных времен Юрий Дмитриевич запомнил хорошо. Говорит, что тогда часто ездили на городские пляжи.

— Сейчас на Монастырский остров можно добраться по мосту. А раньше его не было, и на остров можно было попасть только на лодке. Возле берега было много лодочников, которые переправляли народ, — говорит Юрий Дмитриевич. – Доставят тебя на остров — и можно весь день купаться, на песке валяться.

В первый класс Юрий Борисов пошел в Днепропетровске. А потом началась война.

Единственный ученик

Юрий Дмитриевич вместе с мамой попал в эвакуацию в Новосибирск, там он учился со 2 по 5 класс. А потом переехали в Азербайджан, в городе Мингечаур.

— Там строили гидроэлектростанцию — единственную в Азербайджане. Когда мы с матерью там жили, Мингечаур был небольшим поселком. Сейчас это третий или четвертый по численности населения город в Азербайджане. Так вот в Мингечауре я ходил в школу с 6-го по 9-й класс. Школа была единственной в поселке, а я был единственным учеником в классе. Как вы думаете, кого всегда вызывали к доске? – улыбается Борисов. – Не выучить уроки при таком положении дел было просто невозможно. В начальных классах было больше учеников — по 5-7 человек.

Когда Борисов учился в 8 классе, у него появилась одноклассница Галина Старопольская.

— Это моя подруга. Мы были очень привязаны друг к другу. Я ее домой часть провожал. Потом семья Галины переехала в другой город, но мы продолжили общаться, переписывались. А потом разругались. Сейчас, конечно, причина нашей ссоры кажется смешной, но по молодости думалось иначе. Поругались мы из-за романа Горького «Жизнь Клима Самгина». Я некоторые качества героя романа присвоил себе, а Галина прочитала книгу и поругала меня, что я ее обманул. После этого переписку мы прекратили. Тогда оно все легко казалось, а сейчас понимаю, что большую глупость совершили, — говорит Юрий Дмитриевич.

С рыбалки на экзамен

В 10-й класс, было это в 1949 году, Юрий Борисов пошел в школу в Днепропетровске. В 1950 году окончил ее.

— Мама отослала меня из Азербайджана в родной Днепропетровск, а через год приехала сама. После окончания школы я поступил в металлургический институт. Стал студентом! – вспоминает Борисов. – Кстати, как только я поступил в институт, вспомнил о том, как на моих глазах «трехтонка» влетела в кирпичный бордюр. Вспомнил и поехал посмотреть, осталась ли та вмятина, которая нам с дворовыми мальчишками покою не давала. Приезжаю, смотрю — на месте вмятина! Я обрадовался, что она никуда за столько лет не делась, — говорит Борисов. – И когда я уже заканчивал вуз, тоже почему-то вспомнив об аварии, поехал посмотреть на след от нее. Помню, купил по дороге «мерзавчик» — крохотную бутылку водки. Приезжаю, смотрю — вмятина на прежнем месте!

В металлургическом институте Борисов учился на факультете электрометаллургии.

— Я очень любил физику и хорошо ее знал. Первый вступительный экзамен я пошел сдавать, вернувшись с ночной рыбалки. Удочку оставил в гардеробе и пошел в аудиторию. Вы, наверное, думаете, что я сейчас скажу, что получил за экзамен пятерку? А вот и нет. Тройку мне влепили. И тогда я понял, что к экзаменам все же нужно готовиться, — смеется Юрий Дмитриевич. – Исправился я и по всем остальным экзаменам получил пятерки.

Проучившись два года в металлургическом институте, Борисов перешел в Днепропетровский государственный университет.

— В университете тогда открыли знаменитый в будущем физтех — физико-технический факультет. Поступил я туда с трудом, сюда набирали только круглых отличников. Тогда по всему СССР бросили клич, что нужны кадры для создания ракет – конструкторы и инженерно-технические работники на автозавод. И вот открыли в ДГУ факультет, который должен был готовить ракетчиков. Но там все такое засекреченное было, что мы, студенты, были уверены, что готовить там будут никаких не ракетчиков, а физиков-ядерщиков для изготовления атомных бомб, — рассказывает Борисов.

Ракета вместо атомной бомбы

Кстати говоря, с поступлением на физтех у Борисова возникла проблема.

— У меня была одна тройка — по истории ВКП(б). Когда я сдавал экзамен, позволил себе доказать, что споры между материалистами и идеалистами напрасны и что материализм и идеализм – это единое учение. За то, что я на экзамене наговорил, меня, конечно, могли и из института исключить. Но мне повезло, и мне всего лишь поставили тройку. С такой оценкой в ДГУ меня не принимали. Пришлось пересдавать экзамен и получить пятерку, — улыбается Борисов. – Два месяца на физико-технический факультет меня не принимали, проверяли благонадежность. То, что факультет серьезный, я понял, когда заполнял анкету. Там была одна графа, касающаяся родителей. Нужно было указать, были ли родители за границей, переписываются ли они с кем-то, кто живет за границей. И что меня больше всего поразило – указать место, где похоронены родители, если их уже нет в живых.

В итоге в университет Юрия Борисова взяли. Первую лекцию на физтехе Борисов помнит до сих пор.

— Захожу я, значит, на первую лекцию, смотрю — а там занятие ведет старик из КБ «Южное», стариками мы считали всех, кому за 35 лет. В общем, этот 35-летний старик стоит и рисует на доске… ракету! Ракету, а никакую не атомную бомбу! Я онемел. Ведь был же уверен, что на факультете готовят физиков-ядерщиков. Даже учебник «Атомная физика» Шпольского чуть ли не наизусть выучил за два месяца! А тут на тебе неожиданность – ракета! – смеется Юрий Дмитриевич. – Но я ни капли не пожалел, что все так сложилось.

Во время учебы Борисов познакомился со своей будущей женой Аллой Федоровной.

— Моя будущая супруга на лекциях сидела рядом со мной. Перевелась она из киевского университета. Расписались мы, когда учились на четвертом курсе. Сняли комнату. Тогда мне папа еще помогал, — говорит Борисов. – Как только я устроился на работу, деньги у отца брать перестал.

Тесть Борисова, к его огромному везению, оказался заядлым рыбаком. Стоит ли говорить, что Юрий Дмитриевич, который и сам заядлый рыбак, подружился с новым родственником с первого дня знакомства. — Когда мне было 7 лет, папа забрал меня в дом отдыха в Орловщине. Чтобы я ему не шибко мешал, он соорудил мне удочку, накопал червяков, показал, что с этим всем делать, усадил меня возле реки — и все… Я влюбился в рыбалку, — рассказывает Юрий Борисов. — Когда я приехал первый раз к тестю, он повел меня на набережную. А теща моя говорит ему: «Федор, ты смотри — только удочку с собой не бери». Он сказал, что не будет брать, и не обманул – не взял удочку. Дошли мы до набережной, и тесть предлагает мне половить рыбу. Я плечами только пожал: мол, удочек-то нет. И тут он достает из кармана жилку, поплавок с крючками. Вырезает удилище из ветки и делает удочку! Рыбалка для него была всем! Мудрый был у меня тесть. Хороший, человечный и мудрый! И рыбак отменный.

40 лет на Южмаше

После завершения учебы в ДГУ Юрия Борисовича распределили на работу в КБ «Южное».

— На завод мы пришли с женой, и нам дали направление в конструкторское бюро. Супруге – по части управления ракетой, а мне – по двигателям. У нас был один чемодан вещей на двоих. В нем книги и личные вещи. Но завод нас направил жить в гостиницу «Южная» на улице Рабочей. Мы там год прожили с женой и ни копейки за жилье не платили. Завод оплачивал жилье, — рассказывает Юрий Дмитриевич.

Как только Борисов получил работу, поехал к родителям, чтобы поделиться новостью.

— Помню, папа выслушал меня и сказал слова, которые я до сих пор помню. Ты, говорит, когда выходишь с работы, должен стряхнуть с себя заводскую пыль, и упаси боже, чтобы ты какой-то болтик или гаечку вынес оттуда! Даже пыль заводскую ты должен оставить на территории завода. Запомни! — вспоминает Юрий Дмитриевич. – Я это и правда запомнил.

В общей сложности в КБ Борисов проработал 40 лет. Работал он заместителем начальника отдела проектирования камер сгорания ракеты.

— ЮМЗ был самым крупным заводом на планете. Тогда на нем работало 55 тысяч человек! Колоссальное оборудование с программным управлением. Станки гигантских размеров, многие из них величиной с дом. В цехе №12 работало 1200 человек, там были свои бухгалтерия, планово-диспетчерская служба, склады, столовая. Я много работал в цехах ЮМЗ как конструктор, — вспоминает Борисов. – Когда я только пришел в КБ «Южное», тогда оно называлось ОКБ-586 и находилось в составе ЮМЗ, там работало 270 человек. А вот когда я уходил на пенсию, там работали 14,5 тысячи сотрудников! Вот как КБ наше выросло!

Юрию Дмитриевичу довелось поработать в КБ при таких легендарных руководителях и конструкторах, как Михаил Янгель, Владимир Уткин и Станислав Конюхов.

— Конюхов, когда был старшим инженером, приходил ко мне смотреть чертежи конструкций. Он занимался пороховыми ракетными двигателями, а я – жидкостными, — рассказывает Борисов. – Янгеля я запомнил. Он в курилку приходил, когда там ракетчики собирались. А когда мы приходили к нему в кабинет, он шутил: «Я вас с ужасом слушаю». Он очень уважительно общался со своими подчиненными. Янгель – это, конечно, человек-легенда.

С бывшими коллегами из КБ Борисов общается до сих пор.

Активная пенсия

Выйдя на пенсию, Юрий Дмитриевич продолжил вести активный образ жизни. Он много читает, рыбачит, гуляет по городу, интересуется городскими новостями, событиями в стране и мире. А еще у него появилась возможность выделять побольше времени на шахматы.

— Я и в шахматном клубе на бывшей улице Дзержинского играю, и в парке Шевченко. Бывает, целый день на это удовольствие могу потратить. Читаю сейчас много и все подряд. Энциклопедии я очень люблю. В библиотеку хожу. Недавно вот был, набрал себе книг, — говорит собеседник Дмитриевич.

Прогуливаясь по городу, Юрий Дмитриевич любит вспоминать, каким родной город был раньше.

— Днепр я знаю много лет и помню его еще тогда, когда вместо элитных иномарок по улицам ездили лошади. Так вот должен сказать, что, по моим наблюдениям, Днепр становится с каждым днем лучше. У нас роскошная набережная, красивейшая река, много современных зданий. То, как меняется город, мне в основном нравится, — рассказывает Юрий Дмитриевич.

Но самое любимое место в городе у Борисова там, где можно порыбачить.

— Я ловлю рыбу более 80 лет. Поэтому все те места, где можно встать с удочкой, – мои любимые. Набережную очень люблю, Монастырский остров, косу на Красном Камне, — говорит Борисов.

А еще Юрий Дмитриевич любит берег реки возле Южного моста.

— У меня есть надувная лодка. Я плаваю на ней по всему Днепру. Часто бываю у устья Самары. На берег возле Южного моста тоже частенько заглядываю — ох, какая же красивая там панорама открывается! Это иной, непривычный вид на наш город. Прекраснейшее зрелище. Я иногда туда езжу — не на рыбалку, а просто чтобы посмотреть на город, — рассказывает Юрий Дмитриевич. – И, кстати, всем советую побывать там хотя бы разочек.

Мы много разговаривали с Юрием Дмитриевичем о его конструкторской работе в КБ, о том, как проводил общезаводские планерки легендарный Макаров. Но это темы для отдельных публикаций.

А сегодня нам просто хочется поздравить замечательного человека с замечательным днем рождения. Ведь не каждый год возраст обозначается сразу двумя восьмерками. И еще хотим лишний раз напомнить всем нам, что сила государства и общества состоит из суммы сил каждого отдельного человека. Юрию Дмитриевичу повезло с отцом, который научил его быть сильным и честным. Очень бы хотелось, чтобы такое напутствие передавалось от поколения к поколению.