Свечной бунт

Цены на сальные свечки, без которых жизнь в ту пору была немыслима, неожиданно подскочили вдвое, достигнув 24 копеек за фунт, и екатеринославцы, которые не могли себе позволить такое расточительство, были вынуждены вспомнить о старом крестьянском средстве освещения – лучине, дававшей так мало света, что его хватало только на то, чтобы добраться из одной комнаты в другую. Дома погрузились во мрак, редко какое окно светилось привычным желтым огоньком.

Дело близилось к зиме, а без свечек в долгие морозные ночи становилось совсем тоскливо. В дополнение к этой беде, в городе исчезло всё сало, так выручавшее в холода.

После спешно проведенного расследования выяснилось, что виновниками взлета цен на предметы первой необходимости были два думца – Семен Лебедев и Ефим Танцюра. Первый был ратманом городского магистрата, а второй – гласным. Накануне осеннего сезона они скупили у мясников всё сало, став таким образом монополистами свечного производства.

Никакие увещевания коллег во время срочных заседаний городского совета были не в силах заставить их отпустить цену и отказаться от баснословных барышей. Свечи стали достоянием лишь богачей. И даже екатеринославский наместник Иосиф Хорват оказался не в силах восстановить порядок. После его вмешательства ловкачи временно снизили цену на десять копеек, но после отъезда вновь подняли.

Вот тогда-то по городу и пошли гулять слухи о том, будто свои свечки предприниматели делают не только из свиного, но и человеческого жира, причем не брезгуют якобы и мертвечиной. Считалось, что такого рода свечи использовались в черной магии для установления связи с привидениями и потусторонним миром. Могли они в умелых руках указывать и место нахождения клада.

Возможно, эти слухи распускали лишенные заработка конкуренты или возмущенные чиновники магистрата, бессильные остановить дельцов другим способом, или же оставшиеся без света горожане. А может – кто знает? – это в самом деле было правдой.

Повод для слухов дало случившееся на Дворянской улице происшествие. В одном из домов, принадлежавших купцу первой гильдии, от апоплексического удара умер хозяин – тучный пожилой человек, ведавший дровяными складами и лесопильней. После отпевания гроб с телом торжественно внесли в деревянную церковь (каменных тогда еще не было), где оставили для отчитки. Когда же утром открыли двери, тела в гробу не оказалось. Сам отчитчик, молодой дьячок, которого нашли на полу без сознания, ничего вразумительного сказать не мог. То плел насчет того, что кто-то оглушил его ударом по голове. То утверждал, что своими глазами видел, как покойник вдруг поднялся, выбрался из гроба и ушел, деревянно переставляя ноги. Тело его так и не нашли.

А спустя несколько дней исчез еще один труп – на этот раз из свежей могилы. Отправившаяся проведать почившего супруга вдова, невзирая на охватившее ее горе, не утратила бдительности и обнаружила следы раскопа. По ее требованию могилу вскрыли, и гроб оказался пуст. Осталась только подушечка да кружевная подстилка, небрежно брошенная в угол.

По случаю вспомнили о бесследных пропажах живых людей, причем преимущественно упитанных.

Дело грозило принять серьезный размах, и дельцы, не желая попасть в такого рода переплет, тут же скинули цену до прежней. Но екатеринославцы еще долго не покупали их продукцию. Городские столбы украсили афиши, зазывающие покупать продукцию Лебедева и Танцюры, но горожане считали, что думцы просто прикрывают своих, и упорно пользовались лучинами, к которым за несколько месяцев успели привыкнуть, пока в город не завезли свечи иного производства.

С тех пор в Екатеринославе долго никто не делал попыток открыть свечной заводик или делать свечи кустарным способом.

Еще говорят, будто выражение «игра не стоит свеч» пошло вовсе не от картежников, а после той самой свечной аферы екатеринославских мошенников, в итоге потерявших больше, нежели они приобрели.