Повелитель огня батарей

Родился он в селе Новостепановка Перещепинского района нашей области в обычной семье колхозников. Всех троих детей этой семьи своим огненным дыханием опалила война. Старший брат Федор еще в 1940-м был призван в армию, воевал на фронте, погиб. Сестра Меланья была угнана фашистами в концлагерь… А младший Саша как раз накануне войны услышал последний школьный звонок. Как тогда казалось 17-летнему парню, перед ним расстилалось множество жизненных дорог, одна другой интересней. С одной стороны, он хорошо учился и хотел получить серьезную специальность в вузе. С другой стороны, рос очень творческим подростком: замечательно рисовал (картины даже украшали местный клуб!), не только играл на балалайке, трубе, баяне, гармошке, мандолине, гитаре, но и умел их настраивать, чинить. Но колебаниям между «физиком» и «лириком» положило конец 22 июня…

- Вместе с одноклассниками я хотел уйти на фронт, но 1924 год не призывали, - вспоминает ветеран. – Поэтому с родителями остался в оккупации. Голодали страшно. И еще приходилось все время скрываться от немцев, чтобы меня как Меланью не угнали в Германию. Когда наши вернулись летом 43-го, радость была до небес. Меня сразу зачислили в артиллерию, разведчиком 109-го полка 42-го гвардейской пушечно-артиллерийской бригады. Моей задачей было находиться на самой передовой, обнаруживать через мощную оптику вражеские цели и корректировать огонь наших тяжелых 152-миллиметровых гаубиц. Причем наш комбат был максималистом: по его приказу разведчики и корректировщики огня должны были находиться как можно ближе к позициям врага. Фрицы вели за нами охоту – конечно, им не нравилось, когда мы обнаруживали их тщательно замаскированные цели. Не раз накрывали нас огнем. Во время таких обстрелов я уцелел, а остался инвалидом из-за не очень тяжелого ранения.

Первым большим сражением, в котором довелось участвовать Александру Карпенко, стала операция по освобождению Кривого Рога. Яростные бои были за стратегически важный хутор Высокое, за сам Кривой Рог. Причем артиллерийским разведчикам после артподготовки приходилось идти в наступление в первых рядах вместе с пехотой. Потом было форсирование Днестра, освобождение Молдавии, Румынии, Болгарии, Югославии. Но больше всего запомнились ветерану сражения в Венгрии, которая была союзником Германии и ожесточенно отстаивала каждую пядь земли.

- Один раз мы попали в засаду, а другой – Господь от этого чудом уберег, - рассказывает Александр Максимович. – Мы с комбатом и небольшим отрядом пехоты пробирались на передовую через лес. Наткнулись на избушку лесника, расположились в ней, и тут увидели, что в сотне метров впереди – немцы. Заняли оборону, я лег за пулемет. Выслали к фрицам переговорщиков с предложением сдаться, но гитлеровцы всех парламентеров перестреляли. И тут им на подмогу из леса выскакивает целый отряд мадьярской конницы. Стрелять довелось так, что дуло пулемета раскалилось. Отбились от конницы, а тут и наша гаубица подкатила. Дала пару выстрелов прямой наводкой – немцев, кто уцелел, и след простыл…

А в другой раз наших солдат чуть не подвела… музыкальность Саши. Артиллерийские разведчики где-то раздобыли шикарную повозку-фаэтон с двумя жеребцами, и на этой красоте неслись к передовой.

- Мы вели себя очень раскованно, думали, что еще находимся в нашем тылу, - с усмешкой вспоминает ветеран. – Вспоминала истории из мирной жизни, шутили, смеялись. Кто-то из ребят вспомнил, что я играю на гармошке, которая была с нами. Ну, я и заиграл, ребята тут же затянули песни. И тут наперерез нашему фаэтону выскакивают немцы, на передовую которых мы вот с такой помпой ворвались. Спаслись тогда благодаря только прыти жеребцов!...

Война уже шла к концу, бои велись в пригородах Будапешта, когда под городком Бичке Александр был ранен. Связь с командиром батареи, очевидно, перебило взрывом, и Карпенко бросился к командиру, чтобы лично доложить обстановку на передовой. И тут рядом с ним рванула мина.

- Шарахнуло будь здоров – меня ранило в правую ногу, руку, оказался поврежден правый глаз, - рассказывает фронтовик. – Но сами по себе раны не были очень тяжелыми. Хуже оказалось то, что нас, раненных, свезли в одно здание и из-за постоянных обстрелов трое суток не могли эвакуировать. Перевязывали мы друг друга как могли. А когда меня через три дня все же довезли до санбата, врачи развели руками: газовая гангрена, ногу надо ампутировать. Вот так война для меня за несколько дней до залпов Победы и закончилась…

Для сотен тысяч, если не миллионов фронтовиков, оставшихся калеками, на этом заканчивалась и нормальная жизнь. Кто просил милостыню на вокзалах, кто спивался. А героя этой статьи, как он сам признает, к полноценной жизни вернула любовь:

- Вернулся я в родное село и вскоре женился на замечательной девушке Евдокии. Она отучила меня от мысли, что я теперь калека. Говорила часто: «Делай так, чтобы тебе не сочувствовали, а завидовали!». Гордилась мной. Вот я и делал так, чтобы соответствовать ей. Вскоре мы переехали в Днепропетровск. Жена пошла в сферу общепита. А я сначала работал в полиграфической артели переплетчиком книг и одновременно с этим поступил учиться в финансовый институт. Закончив его, перешел работать в систему Промбанка, где инспектором и после начальником отдела прослужил 30 лет. Приятно, что бывшие сослуживцы до сих пор помнят и навещают меня.

Долгих лет вам жизни и здоровья, уважаемый Александр Максимович!