Бурые горы Герата навсегда врезались в память Александра Райкова

По-разному сложились судьбы наших земляков, ставших ветеранами в 20 лет. Кто-то стал кадровым военным, кто-то — бизнесменом, кто-то — водителем троллейбуса… Герой нашего сегодняшнего рассказа Александр Владимирович Райков стал художником.

Его судьба складывалась весьма обычно и предсказуемо для советского юноши — выпускника школы конца 70-х годов прошлого века. Впереди его ждала служба в Советской Армии, которую тогда надо было проходить всем. И если вдруг кто-то по каким-то причинам ее избегал, то это было в основном по состоянию здоровья. И значит, возможности профессиональной карьеры для такого человека резко ограничивались.

Уроженец города Подгородное Днепропетровского района, Александр Райков был призван на службу 15 октября 1980 года. Оказался в учебном центре по подготовке расчетов зенитных самоходных установок ЗСУ-23-4 «Шилка» в Казанджике — пригороде Ашхабада (Туркмения). На все обучение ушло ровно два месяца, и уже 14 декабря 1980 года состоялся выпуск их группы в войска. Саша получил специальность «оператор радиолокационного комплекса дивизиона ЗСУ-23-4 «Шилка». А дальше…

А дальше был Афганистан. Вот как вспоминает об этом сам Александр Владимирович.

— Нас отвезли в Ашхабад, 26 декабря погрузили в Ту-134, и мы полетели. Куда точно — не знали, но уже вполне догадывались, что в Афган, на войну. Сели в Шинданде. Там нас разбили по полковым командам и повезли к местам службы. Так ровно через год после начала афганской войны она стала и моей войной. Мы с несколькими земляками из Днепропетровской области, а были в основном ребята из самого Днепра и его пригородов, Синельниково и Пятихаток, попали в полк, расквартированный в Герате. Ехали туда на открытых грузовиках, без всякой охраны. Дорога узкая, петляет между гор, вдоль нее стоят знаки «Падение камней!», а в кюветах подбитая военная, строительная и автомобильная техника. Так тоскливо стало на душе, что даже мелькнула мыслишка: «Ну, все — капут! Вряд ли я отсюда уже выберусь». Но в письмах домой нам было строжайше указано писать, что все у нас распрекрасно, и описывать только своих боевых товарищей и местную природу, не вдаваясь в подробности реальностей нашей службы, — говорит Александр Райков.

Проходил Александр службу в 101-м отдельном гвардейском мотострелковом полку. Основными задачами были охрана дорог вокруг Герата, перехват караванов с грузами для душманов и помощь «сарбосам» (на фарси — солдатам) в зачистке кишлаков от моджахедов.

А тут еще оказалось, что непосредственная Сашина военная профессия оказалась невостребованной, поскольку у «духов» (слава Богу!) авиации не было, и радиолокационный комплекс оказался не особо-то и нужен. Зато «Шилки» оказались необычайно эффективным видом вооружения для наземного боя в гористой местности. Обрушивая шквал огня 23-миллиметровыми снарядами одновременно из четырех стволов каждой такой машины, «Шилки» буквально разносили вдребезги позиции «духов». И Александр Райков оказался просто мотопехотинцем. То есть начал нести службу по охране дорог и зачистке кишлаков. Он вспоминает:

— Опыта стрельбы из АКМ у меня было аж целых 9 патронов, выстреленных перед присягой в учебке. В общем, за два месяца немного приловчились стрелять и вести бои в условиях гор и населенных пунктов и — вперед!

А каждый рейд приносил потери. Уйдет на кишлак батальон, разведчики докладывают, что душманы в кишлак заходили. Посылаешь «сарбосов» узнать о «духах». Те через полчаса возвращаются. Спрашиваем: «Душмани йист?», то есть есть ли душманы? «Нист, нист!» («Нету!»). А потом из-за каждого забора начинается стрельба. Бывало, что за рейд батальон терял по 7—8 парней убитыми и до 30 — ранеными.

Но хуже всего стало, когда «духи» обзавелись итальянскими пластиковыми противопехотными минами. Их миноискатель не засекал, и многие наши хлопцы на них подрывались и гибли или калечились. Так, например, подорвался на такой мине и мой кум, служивший в Афгане санинструктором. Он бросился спасать парня, подорвавшегося на такой мине. Тому оторвало ногу, и надо было срочно наложить жгут, чтобы он не истек кровью. И кум мой рядышком тоже подрывается на такой мине и тоже лишается ноги. Слава Богу, выжили оба.

А вот моему дружку Саше Карандашу (это у него действительно такая фамилия) из Синельниково повезло меньше. В одном из рейдов он попал под обстрел и получил то ли 5, то ли 6 пуль. Выжил, пролечился в госпитале, снова упросил направить его в Афган. И погиб…

А мне вот повезло, ранений не было. Даже когда попадали под обстрел, как-то Бог отводил пули и осколки. Так вот целым с войны и вернулся домой. В госпитале, правда, побывал, но из-за желтухи, которую там было проще подцепить, чем тут зимой насморк, — рассказывает Александр Владимирович.

— Саша, а какая там природа? — спрашиваю я.

— Суровая, но очень своеобразной красоты. Особенно красивы узкие долины между гор. Как на иллюстрациях к какой-то фантастике или восточным сказкам. Хотя все выдержано в оттенках коричневого цвета, а горы — бурые. И этот бурый цвет гор навсегда врезался в мою память. Но весной они на пару недель покрываются сплошным ковром из диких тюльпанов. Зеленый ковер с красными узорами. Как их национальные ковры.

Иногда сейчас, спустя уже столько лет, я задумываюсь: а зачем мы туда тогда приходили? Когда-то, в 60-х, наши специалисты помогали афганцам строить дороги и тоннели. А в 80-х мы им оказывали «помощь», о которой сами афганцы нас не просили, и обошлась она этому народу не в одну сотню тысяч человеческих жизней. А что за этим стояло? Властные амбиции политиков и их вооруженных группировок, поскольку в Афганистане невооруженных группировок не бывает.

Сегодня этому народу точно так же без всяких просьб «помогают» американцы. А простые люди гибнут и страдают. Больно это все и неправильно, — говорит Александр Райков.

Минуло четверть века со дня, когда последний советский солдат покинул территорию Афганистана. «Шурави», как называли наших парней афганцы, ушли…

По-разному сложились судьбы этих ребят, ставших ветеранами войны всего в двадцать с небольшим лет. Александр Райков стал художником. И если вы придете в Днепропетровске на аллею художников в центре города и в этот день Александр вынесет эти картины, вы их узнаете тут же, даже не спрашивая у его коллег ни о чем. Узнаете по рвущимся ввысь бурым горам, похожим на горы из восточных сказок, обилию зелени на их склонах и пронзительно чистому, как бы светящемуся изнутри небу. Таким бывает небо только в Центральной Азии, где горы и пустыни смыкаются воедино, даря небу такой необычный и чистый цвет.