Семья Карпенко из Петропавловского района тридцать лет вместе

Отклики пошли лавиной. Аж неудобно было, когда приходил на почту забирать адресованные ему письма, вспоминает сегодня Иван Федорович. Написала ему и Татьяна, 35-летняя вдова с четырьмя детьми из Пятихатского района. На ответ особо не надеялась. Кому, мол, она нужна с таким «багажом»? О том, что является многодетной матерью, женщина написала честно. На удивление, ей ответили. И вот уже почти 30 лет Иван Федорович и Татьяна Ивановна живут вместе.

Накануне Нового года мы побывали в Хорошем и теперь можем рассказать нашим читателям о том, как сложилась жизнь этих людей, нашедших друг друга с помощью «Зори».

Он выбрал ее по почерку

Сегодня, вспоминая момент знакомства, никто из них ни о чем не жалеет. Ее и его дети выросли, живут собственной жизнью. А в их небольшом домике, что почти в центре села, тепло и уютно. Заботливые женские руки здесь видны во всем. Хозяин и не скрывает — здесь все на ней, на Татьяне. Он же, как инициатор знакомства, берется рассказать о том, как развивались события после того, как она ему написала.

Надо сказать, рассказчик он отменный, и память у 86-летнего Ивана Федоровича будь здоров. Оно и понятно, гены сказываются.

— Я как-то не очень обратил внимание на то, что у нее четверо детей, — говорит он. — Сразу бросился в глаза почерк на конверте. Красивый, ровный, почерк уверенного в себе человека. А когда я получал письма, и меня какое-то из них заинтересовывало, я советовался с мамой. Она у меня была мудрая женщина. Многих невест мы с ней забраковали. Дал ей почитать письмо Татьяны из Пятихаток. Она прочитала и говорит мне: «То, что четверо детей, не беда, а по письму вижу — положительная она женщина». Так я и поехал знакомиться.

Первая встреча состоялась в Днепропетровске. Свидание назначили в районе Озерки. Мобильных телефонов тогда не было, узнавали друг друга по заранее оговоренным приметам.

— Я увидела статного мужчину, стоявшего рядом с «Москвичом», — присоединяется к разговору Татьяна Ивановна. — Прошла раз мимо, второй. Потом осмелилась подойти. А времени у меня в обрез. Постояли немного, поговорили, назад засобиралась — сессия сельсовета у нас на этот день назначалась, а я депутатом была.

— А как я красиво тогда довез тебя до твоей Комиссаровки! — по-молодецки восклицает Иван Федорович. — Заодно сразу увидел, как вы там живете. Так сказать, врасплох застал.

Когда навстречу ему выбежали маленькие дети — старшенький мальчик и крошка-девчушка, сразу понял: это его. Затуманенным взором смотрел на маленькое худенькое существо и видел перед собой картину, которую, сколько живет, не может забыть.

— Мне в войну четырнадцать было, — рассказывает Иван Федорович. — Я помогал партизанам, ходил из села в село, передавал кое-какие сведения. И вот однажды иду и вижу, на степной дороге, сейчас могу показать это место с закрытыми глазами, лежит женщина, а около нее маленькая, лет четырех девочка. Мама, говорит, от тифа умерла. Что я, пацан, мог сделать? Пошел дальше, а они остались. Не забывается это.

В который раз мужчина не может сдержать слез. Белокурая Леся была точь-точь той девочкой, которую он тогда увидел посреди степи.

Весть о том, что Иван нашел себе жену, быстро разнеслась по селу. Мол, грамотная, с зоотехническим образованием, такие очень нужны. Председатель колхоза Леонид Филиппович Козий и грузовик выделил, чтоб скорей Иван перевез в Хорошее свою избранницу. Заведовать молочаркой поставим, сказал председатель.

Особого богатства у Татьяны не было. В кузов машины погрузили две бочки с зерном, двух телят и кое-какую мебель. Ехали через Днепропетровск. На проспекте Пушкина машина заглохла, телята мычат, люди недоуменно оборачиваются по сторонам. Только к вечеру добрались до места.

С известной свекровью сразу нашли общий язык

Хозяйка растапливает дровами печь и между делом рассказывает о своем впечатлении от первой встречи с Фросиной Андреевной.

— Ее дом был на две половины. Вышла очень приветливая женщина. Обняла моих меньшеньких. Я сразу почувствовала себя уверенно и спокойно. Фросина Андреевна видела много в жизни горя, росла сиротой, батрачила на пана. Замуж вышла не по любви. Мы с ней частенько, бывало, сидим во дворе на лавочке, и она мне рассказывает, и как к Шолохову пешком ходила, и как в войну им с сыном жилось. Любила посидеть с детьми, рассказывала им разные истории. С трудом удавалось их уговорить оставить бабушку в покое.

Татьяна Ивановна помнит свекровь и во время творческого процесса. Народную поэтессу часто можно было видеть около стога сена во дворе с блокнотом в руках, в котором она что-то быстро писала своим химическим карандашом.

Да и село ей очень понравилось. Красивая природа, река Самара с барахтающимися в ней ребятишками. Проехались по селу, сопровождаемые завистливыми взглядами хорошанских молодух.

Он специально не искал себе жену из местных, знает, мол, их всех наперечет: хоть и сова, лишь бы с другого села. Да и общаясь с теми, с кем вел переписку, тоже был настороже, не спешил сразу открывать душу. Были такие, к которым приезжал знакомиться лично.

— Приехал я к одной в Васильковку, — моего собеседника захлестнули вдруг воспоминания. — Медсестрой она была. Сели обедать, на стол ставится бутылка. А я ж за рулем. Мне нельзя, говорю. Она не настаивала и все про мужа своего покойного рассказывала. И какой хозяин он был хороший, и чуть не на руках ее носил. Поехал я домой. Потом она еще звала меня в гости, писала, а я ответил, что не обещаю быть таким мужем, какой у нее был. На том и закончилось. С одной Галей из Старых Кайдак долго переписывался. С сыном ее подружились, часто в парке имени Шевченко вместе гуляли.

Может, с Галей что-то и вышло бы, но не захотела она из Днепропетровска в село переезжать. Даже полковник медицинской службы звала его в город. А он из села — никуда. Словом, не клеилось. Продолжал переписку, уединяясь в кинобудке Дома культуры, в котором работал киномехаником.

Жена спокойно слушает все эти истории, да и многие письма, адресованные ему, она в свое время читала. Муж никогда их от нее не прятал. Ни одно он не уничтожил. Наверное, из-за уважения к чужим чувствам.

— Принеси, Ваня, пусть посмотрят, сколько их у тебя, — просит жена.

Большой перевязанный скотчем пакет появляется на столе. Перебирая письма, Иван Федорович неожиданно для самого себя увлекается и погружается в чтение первых попавшихся на глаза пожелтевших от времени листиков из школьной тетради.

Татьяна Ивановна, видя, что дело может затянуться, коротко передает содержание той или иной истории. И все это без ревности и насмешек. Рассказывает, что была у Ивана Федоровича в селе первая любовь, тоже Татьяна. Она потом переехала в Донецкую область. Часто муж ее вспоминал. Женщина даже проявила инициативу: узнав, что у той Татьяны 80-летний юбилей, пошла на почту, купила красивую открытку, и вместе с мужем написали ей поздравление.

Фросина Карпенко была бы довольна…

Иван Федорович считает, что со второй половинкой ему повезло. Когда привез ее в Хорошее, у них с мамой из живности были только петух да курица. Через два года появились две коровы, свиноматка с поросятами, куры, утки. Семья большая, его, ее дети. Сажали большой огород, косили сено на зиму. Молодая жена успевала всюду. Это другие, которым он писал о трудностях сельской жизни, возмущались, мол, ему не жена нужна, а ломовая лошадь. А для Татьяны сельские заботы — дело привычное.

Сейчас они остались вдвоем. В хозяйстве только две козочки да немного птицы. Дети против и этой живности. Мол, пришло время отдыхать. Дом, в котором жила Фросина Карпенко с сыном, вместе с рядом стоящими домами церковь выкупила под монастырь. А Иван Федорович перебрался с женой в дом своего покойного брата.

Жалеет только об одном. Раньше было, выйдет со двора — сразу перед собой видит бронзовый бюст мамы. Но все равно частенько наведывается и сюда, и на мамину могилку. Вместе с женой решили поставить на кладбище новый памятник из черного гранита. Недавно привезли его из Першотравенска. На нем народная поэтесса изображена в задумчивости, рука, в которой зажат карандаш, подпирает щеку. И слова самой поэтессы «І пронеслось життя, як вершник на коні…»

Все хорошо сложилось в их жизни. Во всяком случае Иван Карпенко очень благодарен газете за то, что приняла участие в его судьбе и помогает в этом другим.

— Я думаю, мама была бы довольна, видя, как я сегодня живу. Большой привет Елене Десятерик, — говорит он на прощанье.

Для ведущей зорянской рубрики «Де ти, моя доле?» Елены Десятерик этот привет как награда.