Китобоец

Житель Днепропетровска Михаил Васильевич Куренков – человек удивительной судьбы. Почти четверть века жизни он отдал китобойному промыслу. А после того, как, вдоволь наскитавшись по морям и океанам всех частей света, решил сойти на берег и в Днепропетровске стал часовым мастером. Да столь известным, что и поныне, в его 86 лет, к нему обращается кто-то из прежних клиентов с просьбой починить редкие ходики или хронометр. Примечательно, что второе, «часовое» призвание в его жизни гармонично проистекло из первого.

Но сначала было море, которым родившийся в Херсоне в 1927 году Миша Куренков «заболел» в четвертом классе. К бескрайним морским просторам его родители отношения не имели, - отец был красным командиром, мама – санитаркой. Миша же ради «общего развития» пошел в школу юных моряков при херсонском Дворце пионеров. И когда за обучением пошли первые походы на веслах и под парусами, влюбленность в бескрайнюю голубую ширь поселилась в его сердце навсегда.

Когда грянул 1941-й, Миша мечтал сбежать на какой-нибудь корабль, повоевать юнгой. Но вместо этого ему с мамой (как членам семьи командира) пришлось эвакуироваться. Увезли их в Сталинград, где на их долю тоже хватило обстрелов и бомбежек. Эхо войны зацепит его позже, в 47-м, когда их китобойный корабль в Арктике подорвется на оставшейся с войны мине. Развороченное судно чудом осталось на плаву. А до того Михаил успеет закончить Саранскую радиотехническую спецшколу и стать радистом.

- После недолгой работы в арктических водах в 1949 году я поступил в китобойную флотилию «Слава», которая базировалась в Севастополе, - рассказывает Михаил Васильевич. - Как радист-навигатор, начальник радиосвязи ходил за китами в Антарктику, Арктику, на Дальний Восток. У большинства кораблей, несмотря на мирный профиль работы, были серьезные названия: «Грозный», «Гневный» и т. п. Китобойному промыслу я отдал больше 20 лет. Ветеранам флотилии выдавали специальный знак, который выпустили всего в 300 экземплярах. Мне за него в наше время коллекционеры предлагали тысячу долларов. Нет, ни за что не продам. В гроб со мной, когда пробьет мой час, пусть положат и этот знак, и вертолетные часы, которые я вывез со льдины. Тогда мы с летчиком Постоленко вылетели на разведку антарктических просторов. Но отказал двигатель – пришлось садиться на льдину. Но как нас снять оттуда? Подошло китобойное судно, оттуда запустили в айсберг гарпун. И мы по нему перебрались на корабль. А вертолет пришлось поджечь, чтоб врагам не достался – как вызволить его оттуда?.. На память о любимой машине Постоленко взял радиостанцию, а я – часы. Наверное, они предопределили мою будущую профессию на суше.

В Севастополе Михаил Куренков был очевидцем страшных событий, связанных с гибелью линкора «Новороссийск». Об этой трагедии недавно писалось в приложении к «Днепру вечернему», газете «Чтиво».

- В день взрыва корабля я был в очередном походе за китами, но как связист слышал все переговоры в эфире, знал даже о том, что предназначено не для всех ушей, - вспоминает Михаил Васильевич. – А уже вернувшись в Севастополь, стал очевидцем того, как в Северной бухте поднимали корпус корабля на понтоны и доставали оттуда сотни трупов моряков. Потом их хоронили в специальном рву на окраине Северного кладбища, а родные даже попрощаться с моряками не могли, потому что их не пускали в закрытый город. Я убежден, что трагедии в таком масштабе можно было избежать! Во-первых, если бы не была нарушена водонепроницаемость трех палуб, на которых построили кубрики для экипажа - у итальянцев линкор не был приспособлен для постоянного проживания команды. Во-вторых, после взрыва Главком советского Военно-морского флота приказывал отводить корабль на мель, но командующий Черноморским флотом Пархоменко не выполнил этот приказ – мол, поломаем винты… И, в третьих, еще 400 человек из тысячи погибли из экипажей других кораблей – их переправили на «Новороссийск», чтобы выровнять кренившийся на борт корабль. Более идиотской идеи нельзя было придумать! До сих пор со слезами вспоминаю, как еще месяцы после трагедии трупы моряков всплывали по бухтам на окраинах Севастополя. А 7 ноября, через неделю после трагедии, в Севастополе заставили проводить торжественный парад! - Правда, на шагавших парадным строем курсантах были черные перчатки вместо белых. Да еще салюта не было…

От грустных воспоминаний бывалый моряк отходит, лишь начиная вспоминать, сколько же стран и континентов он объездил благодаря китобойному промыслу и доставке грузов. Без преувеличений – он объездил весь мир, и практически в каждом его уголке была необычная история.

Накануне «Карибского кризиса» (когда мир замер в шаге от ядерной войны) Михаилу Куренкову на корабле «Комсомолец Украины» пришлось участвовать в секретной операции.

- На Кубу, которая готовилась к отпору возможной агрессии США, наш корабль вез артиллерийские орудия, - рассказывает бывалый моряк. - А для конспирации пушки сверху засыпали слоем зерна. Но американцы все равно узнали о грузе и едва не потопили наш корабль. Остановило их понимание того, что тут же последует ответный удар – возможно, ядерный. С агрессивным отношением к СССР из-за этих же кубинских событий чуть позже пришлось встретиться и в Аргентине. Подходим к Буэнос-Айресу с грузом техники и продовольствия. А портовые рабочие (понятно, кем науськанные) отказываются швартовать наш корабль. Простояли пару дней на рейде – пришлось идти на разгрузку в Монтевидео, в соседний Уругвай.

Неоднократно Михаилу Васильевичу приходилось ходить и в Африку, Азию. В Японии даже в далеких 1950-х годах (когда Страна Восходящего Солнца только оправлялась от военных ран) его поразила стерильная чистота и порядок на улицах, организованность людей.

- Я смотрел, какие трудоголики японцы, и понимал, что эту нацию ждет большое будущее. Так и оказалось – у них вскоре экономика рванула на лидирующие позиции в мире. Поразительно нас принимали Южной Африке. Община русских эмигрантов имени Льва Толстого организовала нам потрясающую экскурсию в Национальный парк Серенгети, где на открытых просторах бок о бок бродили львы, жирафы, слоны, носороги. А потом у нас была экскурсия в соседнее с ЮАР экзотическое королевство Лесотто, где в набедренных повязках ходили только вожди, воины и замужние женщины. Остальные – полностью голые. Фотки с ними были потрясающие! Так бывшая жена при разводе всю эту «срамоту» с еще множеством моих фотографий из разных уголков мира порвала…

Очень необычным оказался рейс в Новую Зеландию на рефрижераторе «Сибирь». Мы отправились туда за бараниной – Новая Зеландия давно является крупнейшим производителем мяса и шкур овец. Особенность же нашего рейса была в том, что Новая Зеландия предлагала овечье мясо… бесплатно. Но – при одном условии. Советские моряки сами отправляются на бойню, забивают скот, разделывают туши, от которых хозяевам нужды были ценные шкуры. Увидел я, в каких условиях у них выращивают овец, и поразился. На каждой овечке и баране – костюм, полностью закрывающий руно от грязи, репейников. Шерсть – чистейшая, шелковая! Две недели вся команда корабля ездила на бойню. В крови были с ног до головы. А вечером для снятия стресса каждому выдавали по 100 граммов спирта. Но вообще-то китобои – люди закаленные, нас кровью не испугаешь. 900 тонн (!) мяса мы заготовили за эти две недели и доставили в Союз.

Пока моряк рассказывает о дальних странах, у меня на языке все вертится следующий вопрос. Почти четверть века он отдал китобойному промыслу. Сколько за это время было забито этих животных – не счесть. Неужели ему не жалко было убитых китов?

- Жалко мне было людей, которые сотнями тысяч в 1946-47 годах умирали от голода, и я на Севере на этот ужас насмотрелся по самое горло, - отвечает он. – Эти два года, можно сказать, страна жила на китовом мясе. Да и потом оно составляло огромную часть мясного рациона страны. Охота на китов – это не убийство беспомощных животных, а очень опасный промысел. Сколько раз бывало так, что гарпун (к которому прикреплен разрывной заряд) рикошетил от спины кита или воды. И пролетает этот заряд, взрываясь, прямо над палубой и мостиком, на котором я стою с радиобуем (его бросал рядом с тушей кита, чтобы после нас ее подобрал огромный корабль-переработчик). Только успеваешь гаркнуть «Ложись!!!» и броситься на палубу. Множество раз я и команда могли погибнуть от своего же заряда. Были ранения. Помню, в один страшный день сразу три человека погибли от гарпуна – его меняли, не заблокировав пушку. Она и стрельнула, прошив насквозь трех моряков. А сколько раз раненое животное в агонии билось о корабль, срывало шлюпки, оснастку. Страшное это дело… Но мы кормили страну.

Мирную профессию часовщика Михаил Куренков тоже выбрал благодаря флоту. Раз на корабле во время шторма сломался уникальный хронометр еще царских времен. Куренков, еще с детства любивший покопаться в разных технических устройствах, разобрался в сложном механизме, починил его. Потом «набивал руку» ремонтом часов коллег по китобойной флотилии. И когда пришло время сойти на берег, сомнений о будущей профессии не было. Переехав из Севастополя со второй женой, Аллой Стефановной Болондзь («Шикарная была женщина княжеских кровей, но ушла из этого мира 8 лет назад», - показывает он фото благородной красивой дамы) в родной для нее Днепропетровск, много лет проработал часовщиком в Доме быта на ул.Короленко. Потом – в собственной мастерской. О золотых руках часового мастера Куренкова люди помнят до сих пор.