Театральный детектив

Он был дворянским (то есть актерами и зрителями выступали в нем дворяне и их семьи) и назывался соответственно «Благородным театром». Театры с таким названием возникали в разных городах Российской империи, и Екатеринослав не стал исключением.

В этом расположившемся в красивом особняке святилище Мельпомены была поставлена всего одна пьеса, после чего большее время года он простаивал закрытым. Пьеса, которую публика увидела в январе 1806 года, называлась «Осмеянное чародейство» и предназначалась для детей. Написал ее местный драматург, имени которого история не сохранила, а в екатеринославской типографии ее распечатали в несколько десятков экземпляров. Произведение с почти шекспировским названием посвящалось устроительнице детских спектаклей Ольге Константиновне Струковой и должна была, по мнению автора, способствовать тому, чтобы «исправлять худые привычки в телодвижениях, в произношении и в походке».

Главную роль в спектакле играл старший сын Ольги Константиновны Эммануил. По просьбе спесивой дворянской молодежи, имена и титулы театральных героев совпадали с актерскими. То есть, Эммануил играл Эммануила, Ольга – Ольгу и так далее.

Во время первого и последнего представления труппы Благородного театра, как гласит молва, произошло следующее.

По сюжету, Эммануил ратовал за прогресс, выступая против чванства, и в то же время с пренебрежением относясь к крепостной прислуге – няне, роль которой после долгих уговоров исполняла юная Шляхтина, из обнищавшего дворянского рода. Она недавно прибыла из Польши, где, презрев все условности, два года отдавала себя сцене. В Екатеринослав актриса приехала, дабы проводить в последний путь своего дядюшку, заодно наследовав его состояние, и уже успела произвести фурор – главным образом, в сердцах молодых дворян. Именно по ее совету госпожа Струкова и открыла Благородный театр. Вскоре было объявлено о помолвке между ее сыном и польской красоткой, а первое представление, по сути, посвящалось этому событию.

Герой пьесы высмеивал и разоблачал предрассудки и «чудеса», которыми кормили жителей всякие шарлатаны.

Так получилось, что один из них как раз приехал в это время в Екатеринослав. Это был итальянец, практиковавший всякие фокусы. Пронесся слух, что под именем Альфонса Диего скрывается сам Алессандро Калиостро. К тому времени он уже умер, но слухи приписывали смерть мистика всего лишь очередному фокусу, ставящему целью обмануть преследователей и в очередной раз уйти от тюрьмы и разоблачения.

Привлеченный красочной вывеской, Диего зашел на представление. Когда спектакль окончился и зрители покинули зал, он прошел за кулисы и предложил на деле опровергнуть лживые идеи пьесы. Смертельно обиженный автор поспешно покинул подмостки, а исполнительница роли няни странно побледнела.

Не дожидаясь приглашения, Диего на месте продемонстрировал несколько ловких фокусов, на глазах публики проглотив вилку, разжевав стакан и выпустив изо рта струйку пламени. После чего подошел к Шляхтиной и при всех запечатлел на ее губах жаркий поцелуй. Среди высокопоставленных актеров пронесся гул возмущения, но Диего оборвал его, пояснив, что всего год назад девушка состояла его невестой, но в один прекрасный день непонятным образом исчезла, прихватив на память его саквояж с драгоценностями.

Неизвестно, действительно ли так обстояло дело или это был один из трюков итальянца, возжелавшего во что бы то ни стало шокировать высший свет города. В те времена сомнения и споры решались иначе.

От оскорбительного обвинения девушка упала в обморок, а возмущенный жених тут же вызвал нахала на дуэль. На подмостках разыгралась уже не театральная сцена. Рапира дворянина дважды едва не касалась груди Диего, но тот с необычайной легкостью уворачивался из-под ее укола. После очередного выпада рапира противника сломалась. Диего припечатал Струкова к декорациям и потребовал отдать ему невесту. Тот рассмеялся ему в лицо (по другим версиям – плюнул). И взбешенный итальянец проткнул его своей шпагой.

Поначалу все думали, что это очередной фокус заезжего мага, а выступившая на камзоле кровь не более чем какая-нибудь красящая жидкость. Но когда Струков тяжело осел на пол и закрыл глаза, все всполошились. Приведенная в чувство и кинувшаяся к нему невеста, удостоверившись, что ее возлюбленный мертв, под впечатлением еще не утихших театральных страстей извлекла из кармана кинжал и молниеносным движением вонзила себе в живот.

Остальные кинулись врассыпную с залитой кровью сцены, зарекшись отныне больше не приобщаться к высокому искусству. Куда делся Диего, никто не знал.

Впоследствии в Благородном театре играли только гастролеры - «походные актеры», заезжавшие в город на несколько месяцев по контракту. Но чувствовали они себя на подмостках неуютно и потому ездили в Екатеринослав неохотно. Говорили, иногда на сцене появлялись два бледных призрака, словно пытавшиеся доиграть свои роли, но ни одного звука из их ртов не вылетало.