73 года назад не стало Дмитрия Яворницкого

Народ достойно почтил юбиляра

100 лет назад, в 1913-м, Екатеринослав чествовал выдающегося историка-казаковеда по случаю 30-летия его литературно-научной деятельности. Это был по сути единственный юбилей, которым город достойно почтил своего юбиляра. Ни в 1923, ни тем более в 1933-м Яворницкий никаких почестей не дождался. Как раз наоборот: к 50-летию его научной деятельности в 1933 году ему сделали подарок в кавычках — «вычистили» по тогдашней терминологии из созданного им и долго возглавляемого заведения. Это был не просто музей. Это был музей запорожского казачества, гремевший на всю Украину. А в 1930-х партия делала из всех музеев одинаковых близнецов с мрачным партийно-классовым подходом.

Поэтому безработный академик оказался на пенсии, но самой пенсии несколько долгих месяцев не получал. Стоял голодный 1933-й, и Дмитрий Иванович действительно голодал.

Поэтому так приятно ему было мысленно вернуться в благополучный предвоенный 1913-й год, с которым большевики сравнивали все свои достижения. Ученый тогда был в расцвете творчества, пользовался уважением у власти и людей, коллег-ученых. Младший коллега-историк Дмитрий Дорошенко посвятил Яворницкому статью «Запорожский батько». Там были и такие слова:

«Среди ученых, исследовавших историю нашего запорожского края, Дмитрию Ивановичу Яворницкому принадлежит одно из самых почетных мест, а что касается истории самого Запорожья, то для ознакомления с этой историей образованного общества по всей России никто не сделал так много, как Д. И. Яворницкий».

Журнал «Дніпрові хвилі» в том юбилейном году впервые опубликовал «Реестр научных и литературных трудов Д. И. Яворницкого». Его открывала публикация 1883 года в «Киевской старине» под заголовком «Жизнь запорожских казаков по рассказу современника-очевидца».

Сто лет назад Дмитрий Яворницкий получил десятки телеграмм. Его восторженно приветствовали политики и государственные деятели, член Госдумы и епископ, священники и студенты. И, конечно, коллеги-историки, коллективные и персональные корреспонденты. Телеграммы доносят дыхание времени, полные искренних чувств к запорожскому «батьку», искателю материальных и духовных сокровищ родного народа.

В десятках телеграмм — слова признания

Вот некоторые из телеграмм 1913 года:

«Поздравляем заслуженного исследователя Запорожья и его древностей. Желаем многих лет, силы и труда. За украинское Научное Общество в Киеве —

Председатель Грушевский

Секретарь Черняховский».

«Киевское Церковно-археологическое общество приветствует юбиляра с тридцатилетием плодотворной учёной деятельности.

Епископ Иннокентий».

«Императорское Московское археологическое общество приветствует многоуважаемого юбиляра. Низко кланяется ему за его работы. Желает здравствовать на многие лета.

Председатель графиня Уварова».

«Тому, кто 30 лет будил любовь к родному прошлому, челом бьет украинская молодежь Киевского университета».

«Студенты-украинцы Варшавского университета глубокоуважаемому Дмитрию Ивановичу — знаменитому запорожцу новых времен — выражают свое глубокое уважение и искреннее желают долгие годы воевать пером и словом на благо родной страны, напоминая славу дедов, воспитывая настоящих потомков славного Низового Общества Запорожского».

Ночь в музее. Как «привидения» махновцев напугали

В свое время в Днепропетровском сельхозинституте преподавал Тимофей Тимофеевич Коцюбинский. Прошел войну, служа в летном составе, окончил университет, преподавал в школах, институте. Подрабатывал еще лектором в обществе «Знание». Лекции читал настолько совершенно, что имя его на территории нашей области и за ее пределами было достаточно известно. Профессионализм его может подчеркнуть число прочитанных лекций. Их было так много, что, говорят, сложив мизерные гонорары за них в течение 1960-х годов, Коцюбинский смог приобрести автомобиль «Москвич-408».

Он собрал огромное количество народных легенд и преданий нашего края.

Кто только не писал о встрече Дмитрия Яворницкого с Нестором Махно. Вот еще один вариант легенды, услышанной его студентами из уст Тимофея Коцюбинского.

Приехал завоеватель города Нестор Махно в музей, пошел к директору в кабинет. Атамана интересовала встреча с человеком, в совершенстве изучившим и описавшим жизнь Приднепровья. Гордо зашел к историку, поздоровался, завязался разговор. Дмитрий Иванович провел для гостя экскурсию по залам, долго рассказывал о казацких обычаях, оружии. После осмотра музея Махно захотел оставить свою запись в книге уважаемых гостей. И надо же такому случиться, что та запись должна была быть на одной странице с отзывом Николая II. Замешкался атаман, а Дмитрий Иванович с присущей ему способностью мгновенно найти выход из затруднительного положения сказал:

— Не пристало вам, Нестор Иванович, подпись ставить рядом с этим лицом. Переверните страницу и напишите на новом листе.

Возможно, благодаря этому сохранилась книга в музее вообще, а то, чего доброго, еще разгневанный и революционно настроенный Махно уничтожил бы ее. На прощание Дмитрий Иванович просил атамана, чтобы ребята его не соблазнились оружием, бывшим в музее. Нестор Иванович пообещал ученому лично позаботиться в этом (на удивление сохранилась «охранная грамота», выданная Нестором Яворницкому).

Не поверил запорожский батько заверениям батьки анархистов, подумал и принял, как всегда, мудрое решение. Пригласил к себе служащих музея, конюха и сторожа и излил им свои соображения:

— Тот не казак, кто не соблазнится лошадью, девушкой и саблей. Так вот, ребята, отдохните до вечера, потому что ночью могут гости в музей наведаться.

— Так мы вдвоем против этих гайдамаков и полминуты не выстоим, Дмитрий Иванович!

— Будем брать хитростью.

— Какой?

— Ночью оденетесь в рыцарские доспехи, присядете, но бодрствуйте. А как услышите, что кто-то крадется в музей, то уже становитесь как вкопанные и стойте. Когда появятся в самом зале, начинайте медленно двигаться.

— Вы думаете, испугаются махновцы?

— Должны. Они по одному на эскадрон в бою ходить могут, а нечистую силу только на словах не боятся. Сельский человек верит во всевозможные суеверия — я изучал и встречался с этим в течение не одного десятилетия.

Наступила ночь, и все было, как и предполагал директор музея. Пришли гости, проникли в зал, где висели сабли казацкие, татарские, польские. А там конюх со сторожем в доспехах…

…Бежали хлопцы, пришедшие за оружием, так, что едва свое не потеряли, испугавшись рыцарей, начавших посреди ночи двигаться — словно привидения ожили в музее.

Пожалуй, это легенда. Но так хочется в нее верить.