Они были первыми…

В уже далеком 1992 году, первой спецоперацией наших миротворцев стала боевая командировка в объятую гражданской войной столицу Боснии Сараево. В итоге эта миссия 240 отдельного специального батальона затянулась на семь лет. Командовал батальоном первых украинских миротворцев наш земляк, теперь уже – полковник в отставке Владимир Владимирович Сидоренко. Накануне этого праздника он дал эксклюзивное интервью нашему сайту.

- Скажите, представляли ли вы в детстве, что вас ждет карьера военного?

- Родился я на Алтае в городе Камень-на-Оби в 1951 году в обычной рабочей семье и уже класса с четвертого совершенно четко знал, что стану именно военным. Поэтому после 8-го класса поступил в Свердловское суворовское военное училище, потом – в Омское высшее общевойсковое командное училище, которое закончил с золотой медалью. Отслужив четыре года в Южной группе войск в Венгрии, закончил в 1980 году разведывательный факультет знаменитой московской Академии имени Фрунзе. А в 1986 году судьба меня свела, как выяснилось – на всю жизнь, - с Днепропетровском. Я был назначен заместителем начальника разведки 6-й гвардейской танковой армии. Мечтал поступать в Академию Генштаба СССР, и если бы не развал Союза, эта мечта осуществилась.

- «Командировка» в объятую гражданской войной Югославию стала для вас неожиданностью?

- Каждый военный в душе знает: в любой момент может настать время выполнить ту задачу, которой тебя учили и к которой ты должен быть всегда готов. И когда в июне 1992 года начальник штаба армии генерал А. Адибеков сообщил мне, что принято решение сформировать украинский батальон и направить его в Югославию в состав сил ООН, а Военный Совет армии одобрил мою кандидатуру на должность командира батальона, это был фактически приказ. Именно этот генерал курировал наше пребывание в Сараево в течение года. Я ежедневно докладывал ему по радиостанции о положении дел в батальоне.

Уже через пару дней, 1-го июля началось формирование штатного состава батальона и его полного обеспечения. А уже 24 июля батальон двумя железнодорожными эшелонами убыл в Сараево. Но до этого, еще 15 июля (именно поэтому День украинских миротворцев и отмечается в эту дату!) в Сараево вылетела оперативная группа во главе с подполковником Сергеем Браиляном. В состав этой группы входили два артиллерийско-разведывательных комплекса АРК-1, которые предназначались для ведения разведки позиций стреляющих минометных и артиллерийских батарей и 40 человек личного состава 240 ОСБ.

- И как встретили в «горячей точке» нашу первую группу?

- Буквально на следующий день в аэропорту Сараево, где находился комплекс АРК-1, сербы нанесли по нему минометный удар и комплекс был выведен из строя, но об этом я узнал гораздо позже. На станции Мукачево, где происходила перегрузка батальона на узкую колею, мы приняли еще один комплекс АРК-1 взамен выведенного из строя.

Мы узнали о том, что в Боснии идет полномасштабная гражданская война после того, когда наши ИЛ-76 возвратились из Сараево. Генерал В. Гудым, который летел в Сараево вместе с оперативной группой, сказал мне: «Готовься, командир! Вы едете на войну!» И обрисовал обстановку, которую он реально видел.

- Вы ехали туда с миротворческой, гуманитарной миссией?

- Да. Но, несмотря на это, попали практически под ежедневные обстрелы. 29 июля батальон своим ходом вошел в Сараево. Впечатление от города и его окрестностей было жуткое. Многое было разрушено, сожжено. Некогда красивый город казался мертвым. Люди боялись выйти на улицы из-за постоянного огня снайперов и минометных обстрелов. Мы разместились в полуразрушенных «Казармах маршала Тито», где до начала гражданской войны была академия по переподготовке югославских офицеров. Выбрали наименее пострадавшие здания и начали приводить их в порядок. Но через день нас ждала первая смерть. 31 июля после провокации мусульман сербы накрыли своим огнем наш комплекс АРК-1, в результате старший лейтенант Сергей Топиха был смертельно ранен, остальные военнослужащие получили ранения различной степени тяжести. Таких было 6 человек.

- А через неделю, насколько я знаю, едва не погибли и вы?

- Казармы были всего в 300 метрах от линии фронта, но были прикрыты стоящими зданиями. 7 августа наше расположение подверглось минометному обстрелу. Сербы минометным огнем рассекли территорию нашего батальона. Опыта пребывания под огнем, тем более минометным, у нас еще не было. В результате этого обстрела было ранено 8 человек, и я в том числе. Операцию мне сделали в Загребе, и уже на следующий день я прилетел в батальон.

- Бытует мнение, что и в Сараево, и позже в Ираке наши миротворцы часто гибли из-за беспечности или неосторожности…

- Твердо отвечу – нет. За тот год, который я командовал батальоном, ни один солдат не погиб из-за неосторожности. Да, смерти ребят были, но жизнь у них забрали пули снайперов, осколки мин. Каждая такая смерть у меня до сих пор осколком в сердце сидит. 20 августа мусульманский снайпер убил старшего прапорщика Виктора Солохина. Он прошел Афганистан, а погиб в Сараево. 10 октября 1992 года экипаж БТР подорвался на противотанковых минах – погиб Саша Марченко (которого вместе с башней машины взрывной волной отшвырнуло метров на 12), сержант С. Букатин, рядовые В. Лисниченко и А. Тимошенко были тяжело ранены. Провокаций, обстрелов было очень много, часто наши БТР блокировали враждующие стороны.

- Наверное, эти обстрелы бы продолжались бесконечно и были бы новые погибшие, если бы вы не проводили переговоры с командованием, как сербов, так и боснийцев.

- А что было делать, сколько можно было терпеть этот ужас? Я поочередно встречался с сербским полковником Станиславом Галичем (который командовал Романо-Сараевским корпусом, державшим в блокаде Сараево) и начальником генерального штаба вооруженных сил Боснии полковником Шибером. Объяснял, что мы категорически не вмешиваемся в их войну, наша задача – накормить всех голодающих, доставить гуманитарные грузы. Переговоры были жесткими. Впоследствии удалось установить нормальные человеческие отношения, как с командованием воюющих сторон, так и с высокопоставленными представителями их правительств. В результате обстрелы нашего расположения постепенно прекратились. Больше того, с некоторыми из них мы стали хорошими товарищами, доверяли друг другу, а их бойцы не раз помогали нам в непростых ситуациях. Именно сербские солдаты спасли жизнь раненым военнослужащим подорванного БТРа. Они под огнем эвакуировали наших солдат и отправили их в госпиталь.

- А что входило в вашу непосредственно гуманитарную задачу?

- Наш батальон провел львиную часть работы по обеспечению восстановления снабжения Сараево водой и электричеством. Но главной задачей была доставка гуманитарных грузов (прежде всего – продовольствия). Сербы держали в плотном кольце три боснийских анклава - Горажды, Сребреницу и Жепа, в которых люди пухли и умирали от голода. Когда к октябрю у нас был налажен контакт с обеими воюющими сторонами, мы сумели провести первый гуманитарный конвой под командованием подполковника Николая Трясака в составе 15-ти большегрузных автомобилей в Сребреницу. Это был тяжелый конвой в горной местности протяженностью более 250 километров в одну сторону. Сербские жители, встречавшие конвой на подходе к анклаву, обливали машины помоями и кричали: «Как же вы, православные, можете помогать этим мусульманским извергам?!». Но, благодаря мужеству, решительности Н. Трясака и всех наших ребят, машины прошли к голодающим. Люди, отощавшие до скелетов, падали на колени, плакали от счастья и благодарили нас как спасителей. Второй конвой повел в горную Жепу подполковник С. Браилян. Помоями их не обливали, но на пути машин находилось минное поле, и эти адские механизмы ребятам пришлось убирать с риском для жизни. Это была очень трудновыполнимая задача, поскольку большая часть пути проходила в тяжелейших горных условиях. Он же провел первый конвой в Горажды… Если бы эти задачи сумели выполнить французы (а они, несмотря на все старания, не сумели провести ни единого конвоя), то опыт проведения этих конвоев лег бы в анналы миротворческих операций ООН.

А потом конвои шли уже практически ежедневно… Кроме гуманитарных программ, приходилось участвовать и в необычных операциях. Однажды мы были посредниками между сербами и боснийцами, которые обменивались телами своих убитых бойцов. С каждой стороны – вооруженные люди, и только пулеметы наших БТР и наши солдаты охлаждали их горячие головы. Трупы были давними, разлагающимися. Смрад стоял такой, что мы тотчас надели противогазы. Неделю после этого я с трудом принимал пищу.

- Сколько вы пробыли в Сараево? Чем занимаетесь сейчас?

- Через год после нашего прибытия в Сараево проводилась плановая ротация. Я возвратился в Днепропетровск, а вскоре вышел в запас. Сейчас являюсь председателем Днепропетровской организации ветеранов, участников миротворческих операций и председателем правления Днепропетровского Благотворительного Фонда защиты ветеранов Великой Отечественной войны, локальных войн и членов их семей. Когда встречаюсь с этими героическими людьми, для них события 70-летней давности случились словно вчера. Вот и для меня, хотя после Сараево прошло уже больше двадцати лет, все пережитое живо в памяти. Его я никогда не забуду…

Я благодарен всем своим солдатам, офицерам, прапорщикам, которые выстояли в этой кровавой обстановке. Только за полгода нашего пребывания в Сараево батальон понес следующие потери: три человека погибли и 21 человек были ранены…