Алена Эль Саби: «В райисполкоме сказали: «Вы хотели попасть домой? Вот и попали»

Когда 18-летняя Алена с мужем уезжала в Палестину в гости к его родителям, она не знала ни о том, что едет в Газу, ни о том, что вообще это такое – «сектор Газа». Не предполагала она и что останется в чужой стране на 10 лет, и что будет возвращаться на родину, спасая детей под аккомпанемент бомбежки. Алена Эль Саби эвакуировалась из сектора Газа с первой группой украинских и российских беженцев, которых вывозили через «зеленый коридор» и самолетами МЧС России отправили в Москву. Затем поездом Алена с двумя сыновьями (4 и 5 лет) вернулась в родной Днепропетровск. Это интервью - о ее жизни до и после войны.

Первые годы было очень трудно

- Алена, расскажите, как случилось, что Вы оказались в Газе, где нашли своего мужа?
- Халеда встретила случайно. Я тогда училась в Днепропетровске в машиностроительном колледже, а он - в Медицинской академии на 4 курсе. Полгода встречались, а потом - на 8 марта - он пришел к родителям просить моей руки.

- Как ваши родители восприняли новость?
- Мама очень переживала, папа был категорически против. Но потом они смирились и не стали мешать нашему счастью. У них выбора не было. В 1998 году, когда мне было 17 с половиной лет, мы расписались. Халед на 12 лет старше. А когда мне исполнилось 18, мы поехали в Палестину знакомиться с родителями мужа, и там остались. Сыграли свадьбу уже по мусульманским обычаям.

- Почему остались?
- Его родители не отпустили. Муж у меня человек свободный, любит разъезжать по свету. Вот они и побоялись, что он больше не приедет, и не дали денег на дорогу.

- И за учебу, наверно, родители платили?
- Муж работал и до учебы. Часть денег на обучение заработал сам. К тому же, отказался от своей доли на землю, чтобы учиться. В Днепропетровске остался младший брат Халеда, который сделал то же самое. Он приехал домой уже через 4 года.

- Как Вас приняли в Палестине? Где там жили?
- Встретили меня хорошо. Первые два-три года было очень трудно. Были и ссоры, и слезы, и проблемы. Сначала жили с родителями. У них было 14 детей, из них 8 мальчиков. Конечно, многие выросли, выучились - на бухгалтера, учителя истории, инженера, врача. Халед выучился в Днепропетровске на общего врача, но не успел получить специализацию. Поэтому в Палестине он первый год доучивался, сдавал экзамены и проходил практику. Я через три месяца сама выучила разговорный арабский. Кстати, в нашей семье и мы, и дети знаем три языка – русский, арабский, английский.

- А украинский?
- И украинский выучить – тоже не проблема. Работала я на двух работах за небольшие деньги, потом стала медсестрой-косметологом. Там эта профессия очень ценится. Муж вначале работал в поликлинике тоже на мизерную зарплату.

- Вы сказали, были проблемы и в семье. Из-за чего, если не секрет?
- Не секрет. В основном из-за того, что у нас шесть лет не было детей. А там надо, чтобы сразу и помногу. Когда мы поженились, муж знал, что в 15 лет мне сделали неудачную операцию (врачи думали, что аппендицит, а когда разрезали живот, оказалось, что меня нужно в гинекологию, я тогда чуть не умерла на операционном столе). Несколько лет мы откладывали деньги на искусственное оплодотворение. Собрали 3,5 тысячи долларов и уже хотели идти в клинику, но тут оказалось, что я беременна. А за собранные деньги мы начали строить свой дом, взяли кредит, в долги влезли. И за месяц до родов вселились в новый дом.

Все наши девушки молодцы

- В Газе Вы, конечно, познакомились с нашими соотечественницами?
- Да. Там есть и те, которые уже по 14 лет в Палестине жили, уехали еще при Союзе. Только в нашей общей семье четыре девочки украинки и россиянки.

- Это что, братья Вашего мужа на них женились?
- Нет. Наша маленькая семья входит в одну большую, то есть род. Эль Саби принадлежит к фамилии Кафарна. Это очень большая семья в Бетхануне (район Газы – Авт.). Муж работает хирургом в лор-отделении. Так у них на работе все мужчины женаты на русских или украинках. Все наши девушки молодцы, все пробились в жизни. А палестинские женщины, бывает, даже школу не заканчивают. В 13-14 лет выходят замуж, рожают детей. Но в последние годы уже и палестинки стали поступать в институты, а потом уже семьи заводить.

- Мужу какие блюда готовите - арабские или украинские?
- Когда жили с родителями, нашу кухню им предлагать было нереально, а их блюда я сразу научилась готовить. Когда стали жить отдельно, я уже стала готовить борщ, пирожки, пельмени, оливье, блинчики. Муж очень любит украинскую кухню.

- В мечеть ходите? Вы принимали веру мужа?
- Да, но в мечеть не хожу. В основном мужчины ходят. Есть в мечети и для женщин специальное помещение, но им не обязательно там бывать. Считается, что женщина должна сидеть дома, смотреть за детьми. Я оставлю детей, пойду в мечеть? Нет, я лучше буду находиться возле детей и делать все, что нужно по дому.

- Ваши родители приезжали к вам в гости?
- Нет. Им было бы сложно там. В Палестине другие законы. Нужно соблюдать обычаи, соответственно одеваться.

- А вы, значит, приспособились?
- Я сразу сказала, что не буду ходить, как ходят тут, но не буду ходить и как ходят там. Буду прикрывать тело, но тоже хочу нормально одеваться и выглядеть. Выбрала золотую середину. Там обязательно, чтобы тело, волосы были прикрыты. Я надеваю шарфик. В брюках женщинам ходить не принято. Но некоторые, очень немногие, ходят. И я хожу.

- Паранджу надевать не заставляли?
- Паранджа только у ХАМАС. Со временем родственники мужа привыкли ко мне. С отцом Халеда у нас очень хорошие отношения сложились. Когда уезжали, родители мужа плакали.

Теперь там жизни нет

- Алена, обычным гражданам там по силам отправить детей учиться за границу, построить дом?
- Да, но это было давно. Сейчас нереально, после переворота. Многие ездили на еврейскую сторону, там можно было хорошо заработать. Обычные люди в Палестине и Израиле дружат, несмотря на напряженные отношения между странами. А когда два года назад к власти пришел ХАМАС, израильтяне границы перекрыли. И ФЭТАХ (так по-арабски звучит ФАТХ - партия, которая правила в Палестине до прихода к власти ХАМАС - Авт.) поначалу не разрешал работать с ХАМАС, выдавали материальную помощь. Началась безработица. Плюс перебои с электричеством, топливом, водой. Последние два месяца мы готовили еду на керосинке.

- Алена, удалось с мужем после отъезда связаться?
- Очень долго не было связи. Недавно приехал мой брат, и ему удалось созвониться с мужем со своего телефона. Мы успели минуты три поговорить. Он рассказал и о погибшей украинке Альбине. Оказалось, что ее муж – друг моего мужа, они вместе учились. А я тогда сказала Халеду, чтобы из больницы не выходил, ведь больницу не бомбили.

- И не страшно Вам было в 18 лет в чужую страну?
- В 18 лет думаешь только про любовь. И потом, мы ехали в гости, я не знала, что останусь на 10 лет. Не знала, что еду в Газу и что это такое.

- Как же получилось, что хамасовцы к власти пришли, почему люди их выбрали?
- Думали, что они верующие. Ислам же говорит: «Не убий». Но ХАМАС по-другому трактует Коран. Они брали мальчиков лет десяти из бедных семей. Давали им еду, одежду. А когда тем исполнялось 16, они шли за ХАМАСом и уже не слушали, что им говорят родители. Так и воспитывают террористов. Так и началось, что брат шел на брата. Теперь там жизни нет. Люди жалеют, что ХАМАС выбрали, летом начали бастовать. Мой муж состоял в ФЭТАХ, получал от них зарплату. ХАМАС открыл на него дело, терроризировал нас.

- Каким образом?
- В сентябре прошлого года я впервые за 10 лет приезжала к родителям. Когда вернулась, муж меня встретил и говорит: «Я завтра не иду на работу. Ты знаешь – сейчас у тех, кто идет работать, забирают зарплату». Было так: сиди дома, и будешь получать зарплату, только не ходи на работу к ХАМАС. Потом разрешили. В два часа ночи к дому подъехала машина. Я еще говорю своим: «Не подходите к окну, могут стрелять». Это хамасовцы привезли брату Халеда бумагу, чтобы тот пришел в полицию. А оттуда не выходят, либо выходят все синие, перебитые. Брата заставили подписать бумагу, что он выйдет на работу. На следующий день привезли такую же повестку мужу. А мой упрямый, никуда не пошел. Мужа вылавливали на улице, заталкивали в джип и силой вталкивали на работу.

- Вашего мужа ХАМАС не заставляет участвовать в боевых действиях?
- Нет. Там военнообязанных нет. Люди образованные далеки от войны и от политики. Для них главное – обеспечить семью. Есть работа – идут работают. Ни о каких терактах, ракетах не думают. А хамасовцы считают, что если их убьют израильтяне, они попадут в рай. А то, что невинные люди погибнут, их не интересует.

Бомбили и во время «зеленого коридора»

- Как вы жили, когда начались боевые действия?
- Утром пошли на работу, дети – в садики, школы. Это началось в полдвенадцатого. Никто не понимал, насколько все серьезно. Никто не знал, что начались боевые действия. Посмотрели телевизор, а там - трупы. Я еще была на работе, у меня началась истерика. Позвонила мужу, узнать, где дети. Выскочила на улицу их найти. На улице народу много, и самолеты летят. Значит, будут бомбить. Все бросились врассыпную. Когда добежала до середины улицы, пошли взрывы. На том месте, где я стояла, остались два трупа. И потом мы уже не ходили ни в садик, ни на работу. Бомбили постоянно и куда попало. Мы научились различать самолеты по звуку. Большие самолеты могут уложить полрайона.

- Прятались в бомбоубежища?
- Бомбоубежищ там нет. Если бы и были, не спасли б. Просто сидели дома - без света, без газа, без ничего. Если выйдешь – то все. Вначале я и кричала, и уши закрывала. А потом уже бомбят – думаешь, что это в тебя, но не реагируешь. Психика нарушена, знаешь, что в любой момент могут убить, но ты спокойно ходишь - как труп. Я на третий день позвонила маме попрощаться, думала, уже никогда ее не увижу: «Если со мной что-то случится, попробуй забрать детей. У тебя еще есть Дима (мой брат), живи для него и внуков». И так под бомбежками прожили почти неделю. Потом мой двоюродный брат из Таджикистана позвонил и как будто дал надежду: «Что ты себе думаешь, проснись, делай что-нибудь! Звони в посольство! Ты должна вывезти детей, ты еще молодая, должна жить!». И я позвонила в посольство. Консул говорит: «А вы готовы выехать сейчас? Подъезжайте тогда к Красному Кресту, там автобусы». Я говорю: «Конечно готовы, но на чем? И они же бомбят!». Консул сказал, что попытаются договориться, чтобы с пяти до семи не бомбили. Но они все равно во время «зеленого коридора» бомбили. Муж говорит: «Сядете в автобус – вас убьют». Но я все-таки рискнула. Прислали за нами машину. На ней на иврите было написано, чтобы не стреляли.

- Получается, если бы Вы сами в посольство не позвонили, не выехали бы? А почему они ничего об эвакуации сами не сообщали? У них ведь должны быть списки и координаты граждан Украины.
- Не знаю. Когда боевые действия начались, они делали перепись. Наши дали телефон девушки из посольства России, которая составляла списки беженцев. Все равно я посольствам и Украины, и России очень благодарна.

- Алена, дома как устроились?
- Самое главное – нужно устроиться на работу. Надо же как-то жить. Я же в Палестине поступила в институт. Там остались мои свидетельства об окончании школы, о том, что я медсестра. Я только успела взять на работе бумагу, что проработала 8 лет медсестрой в поликлинике. И паспорт, и свидетельство о рождении детей – все ж на английском языке. Это все надо переводить и заверять у нотариуса.

Проблемы и с жильем. Родители - пенсионеры, живут в малосемейке. А мы – в старом доме моей тети, в котором раньше жила бабушка, а потом много лет он пустовал. Когда нас сюда заселили, мы ночью чуть не отравились газом – оборудование старое. Хорошо, я почувствовала неладное и проснулась. Детей не могу устроить в садик – мест нигде нет. Пошла в райисполком, думала, помогут хоть чем-то, оставила им свой телефон. Они говорят: «Вы хотели попасть домой? Вот и попали».

От автора: Если кто-то желает помочь Алене, звоните в редакцию газеты «Вісті Придніпров’я» по тел. 31-29-53, 31-29-63. Просьба позвонить и другим днепропетровским беженкам из Палестины.