Жизнь в оккупации

Из воспоминаний ветерана труда Днепровского меткомбината, бывшего водопроводчика доменного цеха Владимира Антоновича Ковалевского.

Глава семейства Ковалевских умер еще до войны. В молодости он работал каталем на третьей доменной печи металлургического завода, а когда заболело сердце, то пошел в сторожа. Потом и с этой работы пришлось уволиться из-за проблем со здоровьем. После смерти мужа на руках у Натальи Карповны Ковалевской остались пятеро детей. Она нигде не работала, вела домашнее хозяйство и смотрела за детьми. Жили они в обычной сельской хате на ул. Циолковского, 155.

Первые немцы

В Самышиной балке, на склонах которой среди яблонь и вишен белели крытые соломой хаты, местное население продолжало вести привычный образ жизни, хотя война была уже на пороге.

В тот августовский день 1941 г. было солнечно и жарко. Детвора играла на улице, когда во двор Ковалевских зашли три солдата. Они были уставшими, с запыленными лицами. Присели отдохнуть, а хозяйка дома принялась угощать всех свежим молоком от своей коровы. Солдаты пили молоко и охотно отвечали на вопросы.

– Далеко ли немцы? – интересовалась хозяйка.

– Далеко, еще до Криничек не дошли...

Девятилетний Володя не стал слушать разговоры взрослых и пошел по своим мальчишеским делам. Обогнув сарай, он с удивлением увидел на дороге немецкую машину типа самоходки. Тут же побежал обратно, на ходу повторяя: «Мама, мама, там немцы!» Солдаты мгновенно подхватились, взяли свои винтовки и скрылись за густыми кустами сирени. А немцы проехали по обезлюдевшей улице и пропали из виду.

Солдаты вышли из своего укрытия и снова вернулись во двор. В это время с крыши одинокого дома, стоявшего в районе, где сегодня находится 7-я горбольница, застрочил немецкий пулемет. Тогда один из солдат сказал: «Вот гад, голову не дает поднять. Хлопцы, я пошел». И он короткими перебежками направился в сторону той хаты, откуда доносились пулеметные очереди. Местность тогда была открытой, вокруг по склонам балки – сплошные огороды, так что пройти незамеченным оказалось не так-то просто. Но солдат все же подобрался к дому и бросил в него гранату. Со стороны двора Ковалевских было хорошо видно, как в воздух взлетела крыша, после чего пулемет замолк. Оставшиеся двое солдат решили пойти за своим товарищем, чтобы помочь ему, если тот окажется раненым. Больше они не возвращались.

Вскоре другие военные пригнали огромный табун лошадей в самое сердце балки и оставили его в ложбине среди редких деревьев. Часть лошадей была под седлами, скорее всего, они принадлежали кавалерийской части. Куда их гнали, никто не знал. Вдруг заработала артиллерия: немцы сверху со склона балки били прицельно по табуну. Тогда много лошадей погибло, были и раненые. Один очень красивый конь с перебитой ногой пришел прямо во двор Ковалевских. Седло с него сняли и спрятали. Раны смазывали карболкой, дегтем, пока не зажили, однако конь остался хромым. Может, именно это и спасло его от «службы» немцам: они нередко заглядывали в сарай, видели хромоногого коня, но ни разу не попытались его забрать. А когда город освободила советская армия, коня сразу же увели. Дети плакали, да ничего поделать не могли.

Стригли детей налысо

После того как немцы вошли в город, чувство тревоги поселилось в сердцах взрослых и детей. Никто не знал, чего ждать от непрошеных гостей. Первым в хату Ковалевских зашел немецкий офицер. Молча посмотрел на всех и вышел. На следующий день во дворах стали появляться рядовые немецкие солдаты. Они ходили по два человека и бесцеремонно набирали полные сумки куриных яиц в сараях. Причем брали только хорошие яйца, так называемые «разболтанки» не трогали, что вызывало справедливое возмущение со стороны владельцев кур. Потом пришли три человека с автоматами наперевес и потребовали: «Матка, млеко!» Взяли глиняный горшок с молоком и ушли. Мать долго негодовала, что хороший горшок забрали.

Однажды Володя Ковалевский со своим младшим братом бегал по улице неподалеку от дома. Немецкий офицер остановил Володю, провел пальцами по его кудрявой голове и ... понюхал свои пальцы. Что-то сказал по-своему. Это услышал дед Карп Андреевич Неклеса, находившийся неподалеку. Он понимал немецкую речь, так как в Первую мировую был ранен и провел несколько лет в плену в Германии. Дед сразу позвал свою дочь – мать кудрявых братьев, и потребовал, чтобы она немедленно остригла детей наголо.

– Зачем? – изумилась женщина.

– Ты знаешь, что он сказал? Не евреи! Не хочешь, чтобы их забрали у тебя, – стриги, – ответил дед и принес большие хозяйственные ножницы.

После этого случая всех детей Ковалевских стали стричь постоянно, чтобы никакие кудряшки на головах не появлялись.

Прятались в погребе

Старший брат Володи – Иван – родился в 1924 году. По возрасту он подходил для отправки на работы в Германию, но мама решила не отпускать сына. Полицаи неоднократно приходили за Иваном, однако ни разу не нашли. А он прятался в погребе, где в начале оккупации несколько недель отлеживался раненый советский солдат.

Когда появился тот раненый и при каких обстоятельствах, дети не знали. Они только видели, как мать заботится о нем, и понимали, что рассказывать об этом никому не следует. Солдат был молодым, по виду 22-25 лет. По ночам он вылезал из погреба и заходил в хату, ел, что-то рассказывал матери, а потом снова лез в погреб в глубине двора. Сверху Наталья Карповна набрасывала сухой бурьян, чтобы не было видно даже крышки этого погреба.

Как-то раненый подговорил братьев принести трансформатор из железнодорожной будки. Научил, что надо сделать, чтобы закоротить и безопасно снять оборудование. Ребята взяли с собой железную сапу, бросили ее на провода и дождались, пока закончится «салют». Раскрутили гайки и с трудом сняли тяжеленный трансформатор. Погрузив его на тачку, быстро направились домой. Солдат был очень доволен. Он по ночам что-то мастерил, попросил у Натальи Карповны достать немного серы. Вскоре собрал из того, что было под рукой, радиоприемник. Его поставили на припечек, включили, и произошло настоящее чудо: радио «заговорило»!

Примерно в начале октября раненый поправился. Ему дали мужскую одежду, оставшуюся от хозяина дома, и солдат ночью ушел. Как его звали, что с ним потом стало – не известно. Перед уходом он предупредил своих спасителей, чтобы днем обязательно снимали провода с трансформатора и прятали. Иначе немцы сразу поймут, что это такое, а там до беды рукой подать.

Накануне освобождения

К осени 1943 г. к Ковалевским на постой попросилось несколько семей из города. Наталья Карповна всех приняла, хотя никого не знала. Детей в хате заметно прибавилось. Они спали все вместе на полу, покрытом соломой.

Чем ближе подходил фронт, тем чаще немцы устраивали облавы на мужчин, чтобы отправлять их рыть окопы. В хате Ковалевских под полом была довольно просторная яма, в которую могли поместиться несколько человек. Она неоднократно выручала городских квартирантов. Во время очередной облавы несколько мужчин сидели тихонько в яме, и кто-то закурил, а над их головами ходили и ругались немцы, потому что в хате стоял крепкий запах табака. Наталье Карповне с трудом удалось убедить их, что мужики были, да убежали. Она показывала на спящих детей разного возраста и говорила: «Видите – только дети спят! Не будите их, не пугайте». После ухода немцев хозяйка набросилась на своих постояльцев: «Вы что, не понимаете, что курить нельзя? В полу щели, весь дым идет наверх, в хату! Хотите, чтобы детей постреляли?»

Незадолго до освобождения города оккупанты приказали всем жителям взять необходимые вещи и погнали колонну в сторону Криничек. В этой колонне шагало и семейство Ковалевских вместе с многочисленной родней – тетками, двоюродными братьями и сестрами. Улучив удобный момент, они сумели сбежать и спрятаться на кукурузном поле, а когда опасность миновала, вернулись в свои дома.

В октябре 1943 г. чужаки навсегда растворились в пыли фронтовых дорог, и началась совсем другая жизнь…