Граффити, которые подарили Днепропетровску

Житель Днепропетровска Валерий Лагутенко, более известный как Рой (творческое имя ZdesRoy), родился для того, чтобы расцветить мир. Он — один из самых известных мастеров граффити Украины, художник стрит­арта. Однако, как это ни странно, мир в пределах Днепропетровска продолжает сопротивляться стремлению Роя сделать его ярче. Почему? Этот и другие вопросы «Зоря» и задала.

Искусство, а не вандализм

— Далеко не у всех, к счастью. Хотя у меня есть опасение, что творчество мне подобных по-­прежнему трактуется, как нарушение правил благоустройства.

— Вам приходилось иметь дело с правоохранительными органами, предъявлявшими претензии за «порчу имущества»?

— Мое становление как уличного художника проходило в среде, где мы — представители молодежной уличной культуры и город мирно сосуществовали друг с другом. Мы уходили на пустыри и окраины, где наши рисунки могли увидеть редкие прохожие, среди которых не встречались ни блюстители закона, ни тем более «отцы города».

— Однако, насколько нам известно, именно один из этих «отцов» — имеется в виду нынешний — и дал свое добро на беспрецедентный проект — создание серий рисунков на домах в центре Днепропетровска! Чем вы объясняете это?

— Переменами в сознании людей. В свое время я пытался обратить внимание бывшего руководства города на целесообразность «легализации» граффити. Хотелось подарить Днепропетровску свои работы, чтобы их увидели многие горожане. К сожалению, моя инициатива не нашла отклика. И только недавно, когда в мэрию пришли люди, знавшие меня и как художника, и как гражданина, участвующего в самых разных социальных проектах, я получил предложение, от которого невозможно было отказаться, хотя мне предоставляли только стены. Я сам выбирал их. Выяснилось, что найти пригодные для работы поверхности домов в центре города, опутанного коммуникациями, не так просто. В итоге фронт работ все же был определен, и после частичного утверждения его в мэрии я написал заявление и приступил к работе на первом объекте — торце дома на улице Артема, почти на пересечении с проспектом. Работа недавно была завершена.

— Да, многие горожане уже видели ее. Это огромный глаз. Вы согласовывали эскиз с властями?

— Нет. Никаких худсоветов я не проходил, возможность согласований даже и не обсуждалась. Это было взаимным подарком: город дарил мне, образно говоря, галерею, я ему — свою картину. Кстати, часто, подходя к поверхности стены дома, забора, опоры моста, остановки, я не знал, что именно буду писать. Зачастую граффити — это именно экспромт.

Сначала было слово

— Говоря о граффити, чаще упоминают слово «писать», чем рисовать, а вас называют райтерами, что в переводе с английского и означает «писатели». Почему?

— Думаю, потому, что в граффити первичным было слово — но не то, что на заборе, а потом рисунок. Моей первой значимой «школьной доской» стали стены производственных объектов железнодорожной станции за городом. Начальник, здравомыслящий человек, разрешил нам разрисовывать их. Но затем руководитель сменился, нас стали гонять, а стены закрашивать. В поисках новых поверхностей я набрел на стадион «Славутич», который планировали сделать посадочной площадкой для вертолетов, доставляющих раненых в больницу Мечникова. Но и здесь нас настигало отношение части населения к граффити. Приходя на стадион, я обнаруживал, что мои рисунки подверглись «корректировке» недоброжелателей, считавших возможным перечеркнуть их или оставить бранное слово.

— Одним из самых известных граффити считается слово «рок», которое обнаружил Виктор Гюго на стене собора Парижской Богоматери, в результате чего и родилось великое произведение. А что вас вдохновило на творчество?

— Я с детства увлекся хип-­хопом, ездил на разные фестивали, где однажды увидел ребят с баллончиками в руках, которые рисовали на стенах. Стрит­-арт и хип­-хоп — это части единой молодежной уличной культуры. Стрит-­арт с тех пор стал моим главным увлечением, а с некоторых пор — и делом жизни. Рывок в мастерстве произошел тогда, когда, перепробовав разные орудия труда — кисточки, валики и так далее, я остановился на баллончиках, причем, только испанского производства. Вот уже почти 10 лет они — мои кисти.

Граффити на обоях

— Вы самоучка? Нигде не учились живописи?

— У англичан есть такое выражение — self­made man, т. е. человек, который сам себя сделал. Думаю, что и я могу так о себе сказать. Я и английский язык выучил сам. Впрочем, есть человек, чье участие в моей судьбе трудно переоценить, — это мама. В свое время мама не только разрешила разрисовывать мне стены и двери в нашей квартире, но даже и помогала. Согласитесь, редкая мама поступила бы так. Правда, было время, когда она сомневалась, стоит ли мне заниматься граффити, превратить хобби в профессию.

— Почему?

— Это занятие требует больших вложений, особенно после падения нашей национальной валюты. Баллончик краски сегодня стоит 150 гривен. Чтобы нарисовать картину, например, площадью 6 квадратных метров, требуется где-­то 10 баллончиков. 1500 гривен. Не случайно многие ушли из граффити. В Днепропетровске остались единицы. Олег Семак, например. С ним я рисовал наши национальные символы, когда начался Майдан, причем не на окраинах, а в центре Днепропетровска.

Париж. Барселона. Днепропетровск

— Мы слышали, что за ваши патриотические работы вы удостоены грамоты, выписанной вам городом…

— Мне гораздо важнее, что меня зовут, приглашают. Например, расписать детскую площадку, которая открывалась на территории областной детской больницы; квартал искусств, где я нарисовал Тараса Шевченко. Вообще же степень общественного признания я могу определить такими критериями: первый — когда власть предоставляет площадку для работы; второй — когда при этом предоставляет еще и баллончики с краской; третий — когда еще и платит за твою работу.

— Но вам не выделили и красок, приглашая расписать центр города? И подъемник вы, насколько известно, оплачивали сами. В итоге фреска — мурал, как говорят в вашей среде — обошлась вам в немалые деньги. Зачем вам это нужно?

— Это мой подарок городу. Хочу и дальше делать такие подарки. Могу себе это позволить, потому что уже заработал репутацию профессионала, и меня приглашают расписывать интерьеры кафе, магазинов, офисов, гостиниц и так далее, не только предоставляя краски, но и платя деньги.

Хочу, чтобы город изменился, чтобы приглашал уличных художников, чтобы те расцвечивали его. Как делают это Париж, Барселона, многие другие города мира. Мне довелось побывать на двух уличных фестивалях стрит­-арта в Париже, куда меня пригласил французский художник, приезжавший в Днепропетровск расписывать офис Альянс-­Франсез. Я познакомился с ним, повозил по городу, показывая свои работы. Они понравились, и меня пригласили на фестиваль в Париж. В Барселоне я сам выбирал объекты, которые хотел расписать. Там существует сайт, который предоставляет такой выбор: нужно подать заявку, и через несколько часов получаешь разрешение. Понятно, что работы не хранятся веками, другие художники закрашивают предыдущие картины и создают свои. Причем, бывает, что предыдущая работа не хранится и дня. Моя работа продержалась месяц…

— И, насколько нам известно, получила широкое признание во всем мире. ZdesRoy становится брендом…

— Спасибо, но не надо преувеличивать. Очень хочу развиваться, и свое развитие вижу в гармоничном сочетании стилей, в участии в международных фестивалях, в общении с мастерами граффити из разных стран. Планирую поехать на машине, которую «забью» баллончиками с красками, по Европе, чтобы рисовать там. В том числе и Украину.

Беседовала Ольга ГРЕЧИШКИНА

Идея: Сергей Чкреявский