Днепропетровская семья Широковых-Счастных воспитывает пятерых детей и думает усыновить еще

— Лика много плакала. И плач дочки заставил меня подумать о других детях — тех, которые не имеют мам и пап. Если мой, родившийся в благополучной семье ребенок, находит поводы для того, чтобы быть недовольным, расстроенным, обиженным на что-то и выражать это своим криком, то какими горькими должны быть слезы маленьких сирот. Я все чаще и чаще задумывалась об этом под аккомпанемент дочернего крика, — сказала автору этих строк Анна.

Тогда же она поделилась своими мыслями по этому поводу с Андреем.

— Давай усыновим мальчика, — сказала Анна мужу.

— Я подумаю, — ответил Андрей, и Анна вспомнила: когда ее папа отвечал так маме, это означало: нет.

— Подумал? — спустя короткое время обратилась она к мужу.

— Да, подумал. Я согласен, — ответил Андрей.

Возможно, он тоже услышал в Ликином крике обращение к ним незнакомых детей — птенцов, выброшенных из гнезд.

В районной службе по делам детей Андрею и Анне предложили собрать внушительный пакет документов. Андрей упорно ходил с ней из кабинета в кабинет и от инстанции к инстанции. И Анна еще раз поняла, что его согласие — вовсе не уступка ей, захотевшей подарить материнское тепло маленькому сиротинке, а согласованное с собственной душой решение.

— Выбирайте одного, — сказали будущим родителям в городской службе и протянули несколько папок — казенных летописей судеб маленьких сирот, написанных скудным чиновничьим языком и состоящих в основном из медицинских диагнозов.

А Анна и Андрей думали, что им дадут направление в дом малютки, и они — в глаза, а не за глаза — выберут там сына.

— Так не положено. Выбирайте здесь и поезжайте на него посмотреть. Если «не срастется», посмотрите еще у нас дела», — услышали в ответ и таки выбрали — Колю.

Когда его, пятимесячного, показали Анне и Андрею в доме малютки, они сразу поняли, что «срастется». Не потому, что малыш очаровал их. Напротив — ужаснул. Он был как оторванная от дерева и потому лишенная соков веточка — худой и изможденный, с вздувшимся от рахита животиком. На прозрачном личике глаза казались огромными, как океаны. Однако оказалось, что ребенка реально можно будет забрать только через год: дескать, пока суд да дело…

— Но за это время в нем совсем иссякнут силы! — одновременно возмутилась и испугалась Анна. Но аргумент оказался бессильным против непробиваемой бюрократической машины.

И все же Коля вошел в семью Анны и Андрея уже через несколько месяцев — но только в качестве приемного сына. Чтобы спасти ребенка, Анна и Андрей по совету специалистов службы изменили свой статус, окончили курсы приемных родителей и забрали Колю из дома малютки.

— По крайней мере, мы подарим ему счастливое детство. А там видно будет… — сказала Анна Андрею и стала откармливать приемного сына.

Нет, его не морили голодом в доме малютки и даже, наверное, любили по-своему, как могут любить несчастных сиротинушек наши сердобольные женщины. Просто их было много, этих сиротинушек — значительно больше, чем добрых нянек.

— Я поняла, почему Коля был таким изможденным. Ему давали соску, чтобы он не плакал, а он терял ее и, пытаясь себя утешить, засовывал в ротик руку, срыгивал и становился голодным. У него и рука на первых порах была, словно ее полгода отмачивали в воде, — сказала мне Анна.

В семейном альбоме Анны и Андрея есть фотография: крошечная Лика пытается кормить из бутылочки Колю. Он еще худенький, еще веточка — но уже прикрепленная к родному деревцу. На снимках, сделанных спустя несколько месяцев, Колю уже не узнать. На них он почти богатырь, самодовольный вид которого говорит об уверенности в том, что любим окружающими. Эту любовь Анна попыталась вдохнуть в сердца своих дочерей.

— Колина мама потеряла его. А дети не должны жить без родителей, — пояснила Анна Маргарите и Анжелике.

И они поняли и решили не ревновать к маме и папе. Андрей построил во дворе дома бассейн, и водные процедуры очень поспособствовали Колиному развитию. Но он, в этом году собирающийся пойти в первый класс, по сей день прячет под подушкой сухарики и печенье и, заходя на кухню, любовно притрагивается к пище. А еще — сам укачивает себя, ложась на животик.

— На первых порах я клала его себе на руки. Но он смотрел на меня широко раскрытыми глазами и ни в какую не хотел засыпать, — вспоминала Анна, отгоняя от себя ужасную картину: крохотный ребенок на казенной кроватке пытается сделать то, что во все века делали мамы, — убаюкать.

Когда-то Анна решила «отыскать следы» биологической матери Коли, но они так и не отыскались. А вот о родительнице Леши — второго приемного сына — удалось кое-что узнать. Леша появился в семье, когда Коля уже встал на ноги. Наблюдая, как он пытается составить компанию девочкам, и не всегда успешно, Анна поняла: их семье нужен еще один мальчик.

— Согласен, — опять ответил на это муж, и Андрей и Анна пошли уже проторенной дорогой.

Времена, впрочем, к этому времени изменились. Государство взяло путь на закрытие детских домов и развитие семейных форм воспитания, потому маленьких детей в казенных учреждениях почти не осталось. Однако судьбе, видимо, было угодно, чтобы Леша все же оказался в семье Анны и Андрея. Его мама, сославшись на занятость, на необходимость воспитывать старшего ребенка, оставила сына в больнице, куда он был помещен после рождения. Ни разу не навестила и в доме малютки, куда мальчуган был переведен после больницы. Ее как раз лишили родительских прав, когда Анна и Андрей занялись поисками приемного сына. И опять «срослось», как только они увидели Лешу — неугомонного улыбчивого «шкоду», похожего на Малыша, дождавшегося своего Карлсона.

Впрочем, за Лешиной улыбчивостью прятались воспоминания о сиротстве.

— В первую ночь Лешиного появления в нашей семье я положила его спать в комнате с детьми. Мы проснулись от крика, кинулись в детскую. Леша сидел на кровати и трубил, словно убитый горем слоненок. И только потом он перестал кричать по ночам, — рассказала Анна.

Услышала ли этот крик биологическая мама ребенка? Уж точно — нет, хотя, говорят, зов крови может преодолеть огромные расстояния, но это не тот случай. Не так давно о Лешином существовании узнал его дедушка.

— Я хочу посмотреть на внука, — заявил он сотрудникам службы по делам детей.

— Для этого вам нужно собрать некоторые документы, в частности, справку о том, что вы не судимы… — услышал дедушка и тут же решил, что уже не хочет видеть внука.

Но им, родным и приемным детям Анны и Андрея, хватает и существующей любви. Жаль, не увидела внуков мама Андрея Валентина Максимовна, построившая для них прекрасный дом, но безвременно ушедшая из жизни, не успевшая увидеть даже Маргариту. Зато их обожает и балует мама Анны, живущая в Италии и очень помогающая большой семье. В Италии же, куда Андрей и Анна поехали отдохнуть на пару недель — впервые без детей, оставив их на родную тетю, — и «завязался» Илюша — сын, родить которого Анна и Андрей уже и не мечтали.

— Ваши приемные дети помогли осуществиться вашей мечте, — сказала одна мудрая женщина Анне.

Ну а она все чаще и чаще думает о детях, которых сделала сиротами война. И, возможно, когда-нибудь скажет Андрею:

— Давай возьмем еще одного ребенка.

— Согласен, — как обычно, ответит он.